О Билле Шермане больше не упоминалось, только в связи с его дочерьми, которые повзрослели и приходили за покупками к Ли со своим отцом.
– Действительно, милые девушки, – повторяла Ли. – Не избалованные, хотя он так щедр по отношению к ним.
Поль полюбопытствовал:
– Больше не присылает тебе розы?
– Когда я в следующий раз поплыву, то уверена, они будут. Он процветает и может себе это позволить.
Поль понимал, что она недоговаривает умышленно, как бы говоря этим Полю, что другой мужчина находит ее желанной, но что он на первом месте. Привилегия женщины, понимал он, и больше не спрашивал.
Его впустила горничная, и он привычно поднялся в библиотеку, где Ли любила почитать перед обедом. Но в этот вечер, к удивлению Поля, рядом с матерью сидел Хенк. Увидев Поля, он встал – быстрое движение, прямая осанка и протянутая для приветствия рука сразу напомнили Полю время, когда он учил маленького мальчика хорошим манерам.
Хенк крепко пожал ему руку.
– Рад видеть вас. Мама не говорила, что вы придете.
– Я решила позволить Полю удивить тебя.
– Где кузина Мариан?
– У нее работа, благотворительная распродажа, а твоя мама очень любезно пригласила меня пообедать, чтобы скрасить мое одиночество. А ты почему не в Филадельфии?
Хенк коротко сообщил, что приехал накануне к своему дантисту.
– У него образовалась первая в жизни дырочка в зубе, и это приводит его в бешенство. Он хочет быть примером физического совершенства, – нежно заметила Ли.
– Я бы сказал, что он близок к этому, – ответил Поль.
– По крайней мере, я хочу, чтобы ты пообедал с нами, а не убегал… – пожаловалась Ли.
– В следующий раз, мама. Я обещал встретиться с парнем около Пеннстейшн, мы хотим поехать в Филли вместе.
– Хорошо, дорогой, иди. Позвони мне на неделе. Не забудь.
– Я никогда не забываю.
– Я знаю. Ты в этом отношении молодец… Он действительно молодец, – сказала Ли, когда Хенк ушел. – Мне повезло.
Бутылка шерри и бокалы стояли на подносе рядом с ее стулом. Она встала и налила вино.
– Счастливый сегодня вечер. Нечаянная радость – самая лучшая.
Поль улыбнулся:
– Твое здоровье.
– Ты помнишь, что Дэну исполнится шестьдесят девять в ноябре. Я подумала, что хорошо бы устроить вечер, настоящий вечер в моем доме. Мы все нарядимся, будет музыка, мы устроим праздник.
– Ты думаешь, что он получит от этого удовольствие?
– А почему нет? По крайней мере, он любит вкусную еду и вино.
– Но множество народу и необходимость наряжаться? Ты знаешь Дэна.
– У него никогда не было настоящего праздника. Я думаю, что настало время отпраздновать один за шестьдесят девять лет.
– Почему не сделать это в семьдесят, на следующий год? Юбилей.
– Потому, что он может и не дожить до этого.
– Да, его сердце в плохом состоянии последние пятнадцать лет.
– Вот поэтому я так хочу сделать это сейчас. Будет конец месяца, незадолго до Дня Благодарения. Я поговорю с Хенни.
Она оживилась. Ей нравилось принимать в своем доме гостей, показывать серебро, баккара и вышитые скатерти, которые она делала сама. Канделябры будут украшены тигровыми лилиями, сосновые шишки в каминах придадут свежесть воздуху, в зале наверху будут петь скрипки. Поль все это представлял.
Как всегда быстро замечая каждое изменение в выражении его лица, она спросила:
– О чем ты сейчас думаешь?
– Ничего особенного. Просто фраза, которая пришла мне в голову. «Сад многих восторгов». Твой дом, – сказал он, понимая, что доставит ей этой фразой удовольствие.
Но по правде кое о чем он все же думал. До ноября еще далеко, но перспектива сидеть за одним столом с Доналом Пауэрсом не радовала Поля. Он не виделся с ним с той самой встречи в Париже. С тех пор гнев Донала, должно быть, расцвел вместе с ростом HW «Электрише Гезеллшкрафт», так как компания зарабатывала миллионы, которых Донал лишился из-за упрямства Поля.
Интересно, что знает о случившемся Мэг. Безусловно, Донал сочинил что-нибудь. Временами Поль видел Мэг воскресными днями у Хенни, когда она привозила детей, – она была такой же приветливой, но никогда не говорила о том, чтобы встретиться еще.
Он поставил бокал, чтобы посмотреть на то место у пианино, где стояла юная Мэг. «Ее встревоженные глаза были обращены на скептическое красивое лицо Донала Пауэрса. Именно здесь между ними возникло первое чувство, они ощутили первый импульс сексуального влечения, подобный внезапному порыву тропического ветра».
Теперь он сожалел, что не сделал большего, чтобы предотвратить этот брак тогда в Бостоне, когда Элфи попросил его поговорить с ней. Он знал силу своего убеждения. Он мог отстоять свою точку зрения при решении вопроса о миллионе долларов, он мог собрать огромные деньги для беженцев и благотворительных обществ, он смог освободить сына Илзе из концентрационного лагеря. Почему он был не в состоянии отговорить молодую девушку от ложного шага – замужества с Пауэрсом?
Он был романтиком – вот почему: Мэг была в эйфории, и он растаял.
Но брак оказался удачным. Бело-розовая мать, окруженная здоровыми детьми, – почему бы не порадоваться за нее? Кроме того, что ему известно о Донале… Странно подумать, что только еще Хенк знает об этом. Поль не знал, преследует ли это знание Хенка, как преследует оно его. По молчаливому соглашению они никогда не касались этого вопроса. Да и какой был бы от этого прок?
Ли чиркнула спичкой, произведя резкий, как пощечина, звук. Ее длинные ногти держали белый цилиндрик сигареты, глаза полузакрыты от чувственного удовольствия, когда она затягивалась.
– Кстати, ты не будешь возражать, если я приглашу Билла Шермана на вечер? Я понимаю, что это семейный вечер, но Билл чувствует себя почти членом семьи. Он даже приглашал меня на вечер по случаю окончания школы своей дочери. Ты не будешь возражать?
– Нисколько.
Она продолжила тему:
– Старшая девочка специализируется в детской психологии, поэтому она сможет поговорить с детьми Мэг. Так что хорошо пригласить Шерманов? – повторила она.
– Конечно, конечно, – ответил он, понимая ее забавную и трогательную попытку вызвать у него ревность.
Совсем стемнело, и Ли включила лампы. Хорошо подобранные и правильно расположенные, они создавали уют, подобно огню очага, превращая старый восточный ковер в золотое поле. Поль чувствовал себя уютно в прекрасной комнате и сказал ей об этом:
– Это чудесная комната! Чудесный дом!
– Все, кроме спальни. Моей комнаты. Тебе она не нравится, – лукаво сказала Ли.
– Это очень женственная комната, – промямлил он.
Ли рассмеялась:
– Нет необходимости проявлять тактичность. Я знаю, что с ней переборщили, она не вписывается в остальную обстановку.
