Дерри обошел кровать, взял Сондру за руку и тихо сказал:
— Идите к себе и отдохните. Об остальном позаботимся мы с Алеком.
Как Сондра и ожидала, на нее навалилась трехдневная усталость. Не раздеваясь, она растянулась на постели и тут же уснула. Сны ее не беспокоили. Сондра просила, чтобы ее разбудили в полдень, но Дерри не позволил сделать этого. Когда девушка пошевелилась и в темноте захлопала глазами, ей понадобилась минута времени, чтобы прийти в себя. Снаружи стояла странная тишина.
И тут она все вспомнила. Оуко!
В палате было темно, все пациенты спали. Одинокая медсестра сидела за столом, открыв Библию на Откровении Иоанна Богослова. Сондра застала Дерри у койки Оуко. Он поднес лампу к капельнице и изучал ее.
— Как он? — спросила она, зайдя за ширму.
Дерри вздрогнул и обернулся:
— Вы уже проснулись.
— Как Оуко?
— Пока хорошо. — Дерри жестом указал на бутылку, и Сондра подошла, чтобы взглянуть на нее. — Я совсем недавно привез ее из Найроби. Если мы все правильно рассчитали и катетер будет работать исправно, это поддержит жизнь Оуко достаточно долго.
Сондра внимательно смотрела на перевернутую бутылку. Сразу после операции они начали вводить пятипроцентную декстрозу, чтобы убедиться, что катетер исправен, и чем-то кормить Оуко, пока Дерри слетает в Найроби. Составить раствор, находившийся в бутылке, оказалось нелегко, к тому же он не был испытан: время покажет его пригодность. Они высчитали, что потребность организма Оуко составляет две тысячи калорий. Обычная пятипроцентная декстроза обеспечивала лишь четырьмястами калориями в день, вот почему надо было приготовить концентрированный раствор. Эта бутылка содержала также азот, калий, соли, сахар, витамины, белок, аминокислоты, магний и кальций — все было вычислено с учетом веса больного, его возраста и потребностей в питательных веществах.
— Завтра узнаем, действует ли раствор, — сказал Дерри.
Он опустил лампу и взглянул на Сондру. Оба стояли близко у полуосвещенной койки Оуко, кругом — тишина, впереди — бессонная ночь.
— Начнем с бутылки в день и увеличим норму, если все пойдет хорошо, а в промежутках будем ставить дополнительные капельницы. Каждую неделю надо проверять его кровь на сахар, три раза в неделю — на электролиты сыворотки и периодически делать анализ крови.
Дерри умолк и загадочно смотрел на нее. Он уже хотел было сказать еще что-то, затем, словно передумав, взглянул на спавшего ребенка.
— Я велел Ребекке, чтобы она назначила у его койки круглосуточное дежурство медсестер, — пробормотал он наконец. — И я сказал ей, что они должны напрямую подчиняться вам.
Оуко оказался в центре внимания всей миссии. Других больных, конечно, лечили как обычно, но все следили за мальчиком из племени масаи. Он находился в критическом положении.
Спустя четыре дня после операции кожа вокруг катетера воспалилась и всем пришлось действовать энергично. Когда Оуко приходил в сознание, у него начинались такие неистовые спазмы, что он чуть не умер. На десятый день в его легких послышалось тревожное бульканье и ему начали давать антибиотики от воспаления легких. Три врача, сменяя друг друга, вели наблюдение за мальчиком, проверяли основные показатели состояния его организма, делали лабораторные анализы. Медсестры следовали строгим предписаниям, разработанным Сондрой, и заботились о том, чтобы мальчика окружали чистота, уют и не появились пролежни. Преподобный Сандерс каждое утро молился у постели Оуко, а каждый вечер для него устраивались ночная служба при свечах.
Оуко страшно исхудал. В состав капельницы ввели больше калорий, и в моче мальчика появился сахар. Состав капельницы изменили снова. Когда организм начал справляться с этим составом, больного стали кормить через нос сливками с яйцом. Увеличили дозу антибиотиков: надо было бороться с инфекцией в мочеиспускательном накале и в легких. Часто прибегали к отсасыванию бронхиального экссудата через трубочку в трахее. Лабораторная работа велась круглые сутки. Каждую минуту кто-то дежурил у койки мальчика. Молитвы не прекращались.
Наконец, на восемнадцатый день, спустя две недели и четыре дня после того как его привели в лечебницу, Оуко бодрствовал целых двадцать четыре часа и с ним не случилась ни одного спазма. После этого убрали трубочку из трахеи.
На девятнадцатый день удалили катетер для внутривенного питания.
На следующее утро Сондре предстояло провести ампутацию: на ноге старейшины племени таита развилась гангрена. Девушка находилась в лечебнице и готовилась к операции. Сондра уже заканчивала, когда вошел Алек.
— А не прогуляться ли нам перед ужином? — спросил он.
Стоял чудесный февральский вечер — самое время любоваться фантастическим закатом. Сначала все небо окрасилось в розовый, затем в оранжевый, а теперь со всех концов надвигался прозрачный бледно-лиловый цвет. В миссии все занимались своими делами, стараясь завершить их до наступления темноты.
Алек Макдональд импонировал Сондре. В нем было что-то вселяющее спокойствие и уверенность. Ей нравилась его непринужденная улыбка, едва ощутимые запахи лосьона «Олд спайс» и трубочного табака.
— Я совсем недавно осмотрел старика Мзее Мозеса, — говорил Алек, когда они проходили мимо фигового дерева. — Он перестал харкать кровью, и в его груди больше не слышно хрипов. Хвала Господу.
Сондра кивнула и засунула руки в карманы просторного свитера. В лечебницу приходили пациенты с самыми разными недугами, их потоку не было конца. Это радовало Сондру.
Они гуляли под палисандровым деревом, среди кустарников бугенвиллий. Алек перешел к теме погоды:
— Вскоре начнутся продолжительные дожди. Чувствуется запах старой травы, которую сжигают масаи.
Сондра приветствовала людей, мимо которых они проходили. Она пожелала доброго вечера миссис Уитекер, учительнице, закрывавшей школу. Девушка высматривала Дерри, но того не было видно.
Только спустя несколько минут она поняла, что Алек ловко сменил тему разговора, но все же совсем не ушел от нее.
— Иногда здесь бывают суровые зимы. Конечно, вам, жительнице Аризоны, мои острова, находящиеся на самой макушке мира, покажутся немного грубоватыми и примитивными. Думаю, со временем они вам понравились бы.
Они подошли к церкви с солнечной стороны и наслаждались последними золотистыми лучами угасающего дня. Алек неожиданно остановился и посмотрел ей в лицо.
— Сондра, я никак не могу решиться заговорить об этом, — взволнованно сказал он. — Я уже много дней собираюсь сказать об этом, но духу хватает лишь на то, чтобы говорить о погоде.
