— Ну и ладно, — пробормотал он, накручивая каштановый локон себе на палец. — Забудь.
Он огладил любимую по животу и серьезно поинтересовался:
— А свадьбу мы когда и где играть собираемся?
— Откуда я знаю? — фыркнула Света. — Где кольцо, цветы, бурные признания?
— Кольцо — только пальцем ткни, куплю любое и цветы приволоку. Но объясняться не могу, и зачем это? Я тебе все в усыпальнице сообщил. Что я, попка-дурак, повторять одно и то же? Да ты и так знаешь, что я люблю тебя.
— Знаю, — улыбнулась Света, запуская пальцы в Гаранинские вихры. — Но нам с малышом полезно послушать, как папа нас любит…
— Люблю, — вздохнув, протянул Гаранин. — Больше жизни люблю. — Он аккуратно обнял любимую женщину и поцеловал. Долгий и нежный поцелуй показался Свете вечностью и мгновением одновременно. Арсений прижал ее к себе и пробормотал хрипло: — Только тебя и люблю. А насчет свадьбы сама реши, я полностью доверяю твоему вкусу. Мне главное, чтобы ты стала моей женой и ребенок родился в браке.
— Сейчас уже никто за это не осудит, — тихо заметила Света.
— Я собираюсь расписаться с тобой как можно скорее, — проревел Гаранин. — А на чужое мнение мне наплевать. — Он снова уставился в окно, дабы совладать с эмоциями. Из Диснейленда повалили люди, а полицейская машина, моргнув огнями, уехала.
— Подумай сама, сладенькая, — прошептал он. — И мне скажи дату свадьбы. Ни на чем другом не настаиваю, но хочу, чтобы ребенок родился в нормальной законной семье.
— Ладно, — пробормотала Света, пытаясь устроиться поудобней в его объятиях. — Мы же можем расписаться в любой день, а торжественную церемонию закатим после рождения малышки.
— Девочка? — радостно изумился Арсений. — Тебе на УЗИ сообщили?
— Еще рано, Сенечка. Потом вместе сходим и все узнаем, — Света погладила его по груди и заметила удивленно: — Вот уж не знала, что ты хочешь дочку.
— Я и сына хочу, и дочку, и еще одного сына, — тут же доложил Гаранин.
— Прямо наполеоновские планы, — хохотнула Света.
— Это воздух Парижа так влияет, — осклабился Арсений.
По приезду Света, сказавшись усталой, сразу ушла к матери, оставшейся дома с младшими детьми по просьбе Армана.
— Охране трудно уследить за такой большой группой, — пробурчал он и добавил миролюбиво: — Поедете завтра.
Лилия нехотя согласилась, но, видимо, пришлось уговаривать детей и сулить им что-то взамен. Сейчас же в гостиной Лили собрались все женщины семьи и принялись что-то яростно обсуждать. Гаранину ничего не оставалось делать, как вместе с Севой присоединиться к мужчинам на террасе, глядеть на Эйфелеву башню, маячившую вдалеке, и слушать пространные речи Пахомова об открытии нового ресторана.
— Мы решили назвать заведение «Сан Вито», — довольно хохотнул Витька, давая понять, что назвали-то в честь него. Помните, — он глянул на Эжена и Мишеля, — мы в Сан-Вито-ла-Капо ели обалденный кускус? Вот я хочу подавать в ресторане такой же.
— Я не помню, — хмыкнул Мишель, нахмурившись. — Это там, где на пляже белый песок?
— Да! — азартно крикнул Эжен. — Помнишь, тогда кокаинщиков мои мама с папой задержали?! А мы их ждали обедать. Все остыло, и дядя Витя на маму накричал. Кускус снова заказывали. Помнишь, с осьминогами и мидиями… — запальчиво сообщил мальчик.
— Женя, стоп, — велел Гаранин. — Про морских гадов потом расскажешь. Когда это случилось? Что за кокаинщики?
Мальчик глянул на него изумленно и собрался что-то сказать еще, когда, подняв сухопарую ладонь в перстнях, его остановил Пахомов.
— Красный феррари мчал на запредельных скоростях по горной дороге, чуть Люськин мерс в пропасть не скинул. А Люсьен у нас законопослушный был, твою мать, — как от боли, поморщился Виктор Николаевич. — Он вызвал полицию, а сам притопил следом. Подрезал нарушителя и дождался полицейских. А там два дурака, упоротых в дупель, плюс марафета с килограмм. Подробностей толком не помню, но родственники придурков хотели откупиться, но дело благодаря известности Люськи и Ланы осветили все кому не лень. И местный прокурор просто побоялся брать взятку и смягчить приговор.
— Может, тут и кроется причина? — задумчиво пробурчал Сеня. — Когда случился инцидент?
— Где-то месяца за три до гибели папы, — тут же доложил Эжен. — Мы в Италию ездили в июле, а Гран-при Монако проходил в октябре.
— Если принять во внимание всю странность аварии Люсьена де Гралье, — пробормотал Арсений, — то вполне все закономерно.
— Из-за двух лет отсидки еще никого не заказывали, — просипел Пахомов. — И с аварией Люсьена разбирались правительственные и корпоративные комиссии. Плюс страховщики. Никаких зацепок. Тут копать нет смысла, все равно время потеряем!
— Я думаю, — спокойно заметил Арсений. — Нужно поинтересоваться, как сейчас поживают любители кокаина. И какой ущерб им нанесло вмешательство Люсьена. Если после получения информации у нас не останется вопросов, то забудем об этой версии.
— Да узнать-то можно, — печально отмахнулся Пахомов. — Только время коту под хвост и деньги. Вы не забывайте, что и моего Митю-Азимута грохнули. А это звенья одной цепи.
— Люди Таракана не могли подхватить упавшее знамя? — осведомился Сева.
— Нет, — мотнул головой Витька и задумчиво потер пальцы. — Дунаев не успел сделать новый заказ. Да и денег у него почти не осталось.
— Это точно? — рыкнул Арсений.
— Да, — кивнул Витька, — к нему в камеру моего человечка подселили. Так Стасик с утра до ночи убивался, что не успел никого заказать.
— Кто же тогда? — ничего не понимая, заметил Арсений.
— Мы детективов наняли, полиция тоже копошится. Найдут, — хмыкнул Пахомов.
— Да ясен пень, — пробормотал ехидно Арсений, и по его тону Виктор Николаевич не понял, согласен он с ним или нет. — А кто-нибудь из вас присутствовал в Монако во время той злополучной гонки?
— Я был, — пробурчал недовольно Мишель. — Меня Люсьен еще в падок водил…
— Он пил что-нибудь перед стартом? Ну там воду или сок?
— Пепси-колу, — яростно бросил Светкин брат. — Люсьен в рекламе снимался, но эти кадры никуда не вошли.
— А любительских сьемок не осталось? — вставил свое веское слово Сева.
— У меня в облаке болтаются, — пробубнил Мишка и добавил грустно: — Только смотреть больно.
— А почему я об этом сейчас узнаю? — вскинулся Пахомов.
— Вы не спрашивали, дядя Витя, — понуро пробурчал Светкин брат, — а мне самому и в голову не пришло, что там может быть что-то интересное.
— Отправь мне на почту, — велел Арсений и заметил, как мальчик перевел взгляд на Пахомова, и только когда тот кивнул, прошептал чуть слышно:
— Хорошо.
— Это… пацаны, — предупредил Виктор Николаевич, — наш разговор сугубо мужской. Посвятим еще Армана, и все. Женщинам ни слова. Никому. Поняли?
Мальчишки серьезно кивнули.
— Тогда спать, месье, — велел он. К тому времени, как домой приехал уставший за день Арман де Анвиль, Севе и Сене уже удалось посмотреть кадры, запечатлевшие последние минуты жизни Люсьена де Гралье. Красавец-блондин, чемпион Формулы, казался самым счастливым человеком. Перед началом гонки он слегка пригубил из фирменного стакана пузырящуюся темную влагу, надел шлем и отбыл навсегда.
«Мишка прав, — подумал Арсений. — Больно смотреть. Аж сердце сжимается от безысходности. Крикнуть, остановить, взять кровь на анализ».
— А мы можем получить результаты экспертизы? — поинтересовался он у Пахомова.
— Ерунда все это, — поморщился тот. — Лишь старую рану ворошить. Не дай бог, Светланка узнает. Тебе точно не поздоровится.
— У нас нет другого выхода, — остановил причитания Пахома Арман. — Ваши знакомые колумбийцы ничего не смогли сообщить.
— Снадобье не подействовало? — изумился Виктор Николаевич, а де Анвиль отмахнулся.
— Не в этом дело! — отмахнулся он. — Комиссар распорядился добавить каждому в кофе мою сыворотку истины. Задержанные написали чистосердечные признания. Их наняли похитить Свету или Эжена. За это им грозит длительное тюремное заключение. Но настоящий заказчик им не известен. Они выполняли распоряжение своего босса.
