бы жила здесь. Представляешь, просыпаешься, а по стеклу стучит дождь.
— Обычно люди ждут солнца, а ты любишь дождь.
— Ты тоже. – пожимаю плечами, посмотрев на него и он усмехается.
— Верно.
Мы застываем, смотря друг на друга до неприличия долго, и я опять отвожу взгляд раньше. Нет, это не нормально. Мне нельзя так надолго оставаться с ним наедине. От него мурашки по телу, а смотреть на его руки, знать, что они могут вытворять с моей чувствительной грудью просто пытка.
— Хкм, так это все, что ты хотел мне показать? Мне все нравится. Хотя ты и так это знал.
— Я же должен был удостоверится.
— Спасибо, — киваю я и хочу вернуться на лестницу, но Артур делает шаг в другом направлении.
— Пойдем, там есть лифт.
Иду за Артуром, цокаю по бетону. Мы вместе заворачиваем за угол, подходим к лифту. Но стоит дверям раскрыться, я торможу, словно при автомобильном столкновении.
Врезаюсь в спину Артура. Потому что впереди что – то невероятное.
Здесь еще одна комната. Полностью отремонтированная. Кабинет. Пока что без стола. Но вместо него лежит огромный белый пушистый ковер, маленький столик заставленный моими любимыми блюдами. А еще плазма, на которой играет концерт Imagine Dragons. Это все не говоря уже о свечах, которые стоят везде, создавая поистине волшебную атмосферу.
В груди так горячо, на глазах слезы, а внутри растет чисто детское желание броситься любимому на шею и завизжать от радости.
Но я только сглатываю. Держусь как могу.
— Артур, что это?
— Ну, ты вроде хотела перекусить?
— О, теперь это так называется. Давай уйдем. Я ведь говорила, что не готова с тобой ужинать.
— Так сейчас еще время обеда считай.
— Ты издеваешься? — шагаю назад, прекрасно зная, что ловушка почти захлопнулась. Этот хищник не отпустит меня сегодня. А хочу ли я уходить…
— Диана. Это просто пицца и твои любимые баварские сосиски.
— Не говори мне о сосисках, блин.
— Поешь, — усмехается он. — Попьешь сока, и я отвезу тебя домой.
Он стоит напротив, так смотрит, а запах горячей пиццы буквально сводит с ума.
— Это ты сегодня отменил мою доставку.
— Ну не мог же я допустить, чтобы мой план сорвался. Ты не хотела ужинать со мной, а согласись, нам нужно было поговорить.
— Вот… Вот то, что ты все объяснил не делает тебя белым и пушистым.
— Ну, для этого у тебя есть медведь. Не выкинула еще? — отходит он, снимает свое пальто и вешает на вешалку. Ту да же шарф. Рядом ботинки. Потом идет к столу, садиться, выставляя острое колено и наливает моего любимого апельсинового сока. Чудовище. Он просто настоящее чудовище. Он еще туда и кубик льда положил. Ненавижу.
— Не выкинула, — снимаю туфли, скидываю на пол пальто и иду к нему. Беру кусок нежнейшей пиццы и бокал. Наедаюсь быстро и и почти залпом выпиваю сок. Холодная жидкость стекает в груди, вырабатывая кучу эндорфинов. Пицца добивает меня своей сочностью. И тут Артур откусывает очередной кусок, случайно брызгает себе в глаз соком помидорины. Я не выдерживаю. Смеюсь, как ненормальная.
Но вдруг оказываюсь спиной на ковре. А Артур нависает сверху. Не давит, просто смотрит, поглаживая влажные губы большим пальцем. Я на автомате беру его в рот, но тут же пугливо выпускаю.
— Ты говорил, что мы поговорим.
— Обязательно. Но скорее всего мы в очередной раз поссоримся. Так я предлагаю поругаться чуть позже, — его рука опускается к ключице, проводит черту, обжигая кожу. Внутри бурлит, кипит и я сама мечусь в сомнениях.
Но тело словно закованное в цепи не двигается, замирает в ожидании невероятного.
Особенно когда Артур расстегивает пуговицы моего пиджака и накрывает грудь рукой. Легко, нежно, словно зная, как нужно. Ноги, словно заговоренные сами собой немного раздвигаются, юбка натягивается. Я чувствую бедром твердое желание Артура. А что там с моим желанием?
— Это нехорошо. Я не собиралась так форсировать события, — закусываю губу, когда он почти невесомо касается моего подбородка языком.
— Разумеется. Тебе ведь нравится держать меня на коротком поводке, — усмешка и шлепок по заднице.
— Ну, да, пожалуй. Мне нравится, что я могу все решать сама, – вскрикиваю, когда рубашка расползается в разные стороны, а его пальцы чуть трогают сосок. Обводят его по кругу. Пусть даже через ткань. А что будет если ее не станет? Инфаркт? – И я ведь сейчас могу сказать «нет»?
— Можешь, — целует он подбородок, шею, спускается к груди и касается языком ее через ткань лифчика.
— И ты остановишься, если я этого захочу.
— Да я даже не держу тебя. Можешь уйти прямо сейчас. – его рука на бедре. Все выше. Задирает юбку, скользит по внутренней стороне бедра. Горячая, опытная, жадная. Я шумно выдыхаю, когда она трогает влажное местечко. Давит на ткань, делая ее влажной, а саму промежность ноющей. Доставляющий эротический дискомфорт.
— Я могу уйти прямо сейчас, – задыхаюсь я. – Я здесь, потому что сама этого хочу.
— Естественно. Если захочешь, я даже могу поцеловать тебя, – поднимается он надо мной, продолжая скользить пальцами между ног, тереть, чуть нажимать, делая меня совсем податливой. И я бы может ушла, но на его скулах розовые пятна. Так бывает, когда он сам еле сдерживается. И я тяну руку вниз, дразня его, трогая внушительный бугор. И стоит чуть его сдавить, как он поджимает губы и прикрывает глаза, нажимая между ног сильнее. Готовый порвать ткань. – Если хочешь Диана…
— Хочу, — шепчу, но торможу рукой, когда он почти коснулся губ. – Но, если я захочу ты остановишься, и я уйду.
— Диана, детка, все будет только так, как захочешь ты, — срывается он и жадно нападает на мои губы. Держится на
