Джон тонул и тонул в ее бесконечных бездонных глазах. Ведьма, наверное, и правда его околдовала, но не мог больше представить свою жизнь без нее. Полмесяца того кошмарного разрыва дался тяжело. А сейчас он не был согласен даже на день, и когда ему приходилось уезжать из Палермо, неистово скучал. Ему нужна Натали.
За последние полтора месяца она полностью расслабилась, любила его открыто, без стеснения, порой сама удивляла его своей изобретательностью и неуемной жаждой сексуального желания. Золотистый средиземноморский загар удивительно шел ей, контрастируя с ее огромными глазами. Волосы приобрели красноватый оттенок. Благодаря любви, свежему воздуху, здоровой еде и тренировкам, пусть и редким, поскольку Натали вошла во вкус к утренним любовным утехам, ее формы стали более округлыми и выдающимися, сводя Джона с ума. Когда она покачивала бедрами при ходьбе, за ней мог выстроиться целый квартал сицилийцев, кричащих ей вслед непристойные шуточки.
Больше не было угловатой и зажатой Натали, боящейся темноты и ночных шорохов. Он нашел, вытащил из глубины льда любимую ведьму. И отпускать ее не собирался.
— Натали, я хочу тебя предупредить, что если я получу отказ, а я это не исключаю, я превращусь в изобретательного гангстера, которому наплевать на все законы и морали. Похищу тебя и отца Грегори и не отпущу, пока не добьюсь своего.
— Джон, о чем ты? — Натали недоумевая уставилась на него.
Он достал из кармана брюк маленькую коробочку характерного цвета “Тиффани”. Он заказал это кольцо еще месяц назад, когда впервые уехал в Нью-Йорк по срочному вопросу. Понял еще тогда, что хочет провести с ней всю жизнь. Возвращаться вот так к ней, когда она ждет его. Джон каждый раз ликовал, когда она встречала его сама лично в аэропорту, хотя он просил ее не делать этого. Ей было плевать. Она бежала к трапу его самолета и бросалась к нему в объятия с неистовой силой.
Открыв футляр, он достал кольцо и взяв ее левую ладонь в свою спросил:
— Натали Лагранж, ты выйдешь за меня?
Она не знала, что ответить. Он же не ждал, молча надев холодный белый металл ей на палец. Огромный круглый бриллиант не меньше десяти карат сверкал в лучах искусственного освещения яхты.
Не выдержав, она встала, слегка покачиваясь. Джон встал рядом, обнимая ее.
— Любимая, прошу. Я не представляю свою жизнь без тебя, — просил он целуя ее, осушая внезапно вылившиеся слезы. Но он совсем не слышал, как она шептала: “Да”, отвечая на его поцелуи. — Я когда смотрел в твои глаза, думал о том, как они похожи на бриллианты. Такие же яркие, прозрачные, бездонные. Я мечтал надеть на твой палец кольцо с большим бриллиантом, чтобы ты помнила и всегда знала, как много ты значишь для меня и как крепка моя любовь к тебе.
— Джон, остановись, прошу, — Натали и смеялась и плакала одновременно. Ее сердце разрывалось и соединялось снова и снова.
— Натали я…
— Джон, я выйду за тебя. Но только при одном условии.
— Сделаю все, что скажешь, — он снова целовал ее, не давая вставить ни слова.
— Мы будем жить вместе с твоими дочками. У нас будет большая семья, — потребовала Натали.
Джон не знал, можно ли любить ее еще сильнее. Можно, наверное, раз в груди все взрывалось от счастья.
* * *
Они вернулись домой на следующий день слегка утомленные, но абсолютно счастливые. Они практически не спали, встретив вначале закат, а затем и рассвет. И любили друг друга бесконечно нежно.
— А вот и вы! — их встретила внизу в гостиной лучезарная и жизнерадостная Кьяра. Она по очереди обняла и расцеловала вначале Джона, потом Натали. — Мама сказала, что ты спрятал свою Натали здесь. Я уж было расстроилась, что вас нет, но потом разговорилась с Фабрицио, твоим поваром, он сказал, что синьор Джованни со своей Bella Ragaza уехали на море отмечать день рождения. Натали, с днем рождения!
Натали смеялась от шумной болтовни Кьяры, весело поглядывая на Джона. Тот тоже обрадовался встрече с сестрой.
— Кьяра, каким ветром тебя занесло? — спросил он.
— Вы что-то какие-то помятые с дороги. Я подожду, отдохните пока. Все вам расскажу!
Кьяра тряхнула своими роскошными темными блестящими волосами. Безупречная в кремовом обтягивающем платье до колен с квадратным вырезом, демонстрирующем высокую пышную грудь. Золотисто-карие глаза весело блестели, на губах играла сияющая улыбка. Она развернулась и изящными шагами отправилась на кухню. Явно донимать Фабрицио.
— Она чудесная, — шепнула Натали. — До сих пор стыдно, что ревновала тебя.
— Я до сих пор удивляюсь, что ты абсолютно не видишь себя. Не понимаешь, какая ты красивая. Наверное, если бы понимала, ни за что не обратила бы на меня внимания, — ворчал Джон ей в спину, поднимаясь по ступенькам.
— Да уж, пришлось связаться с таким дедулей, как ты, — картинно вздохнула Натали, за что получила шлепок чуть ниже спины.
Джон отправил Натали в душ, а сам остался в кабинете, сославшись на рабочие дела.
После водных процедур она надела одну из его футболок и легла отдохнуть, потому что веки совсем смыкались. Бурная ночь выдалась. В теле разливалась сладкая истома.
Она проснулась уже вечером, когда стемнело. Джона рядом не было.
Натали услышала звуки разговора на террасе между братом и сестрой. Кьяра без умолку болтала, а Джон посмеивался. А еще шел потрясающий запах. Фабрицио и Джон приготовили что-то безумно вкусное.
Так непривычно, что в этом доме есть кто-то еще.
Натали надела длинное полупрозрачное платье без рукавов с глубоким декольте с принтом из листьев папоротника. Она влюбилась в эту летнюю одежду и в Нью-Йорке будет безумно скучать по времени, проведенному на Сицилии.
Она посмотрела на бриллиант на левой руке. Джон, сумасшедший и такой любимый. Она знала, что впереди еще много сложностей и преград. Как отнесется к этому ее семья? Сегодня ее день рождения. Ее поздравляли в сообщениях, но ни слова от бабушки и папы. Даже Джейкоб поздравил, хоть он и не очень обрадовался ее отъезду в другую страну в разгар семейного шока.
Натали взяла телефон и набрала номер бабушки.
— Алло, Натали? Ты в порядке? — беспокоящийся и любимый голос. Такой родной. У Натали непроизвольно потекли слезы.
— Бабушка, это я. Со мной все хорошо.
— Почему ты плачешь?
— Я люблю тебя, бабуль. И поздравляю тебя с днем рождения внучки. Наверное, самой бестолковой в семье. Но самой доброй.
Катарина рассмеялась в трубку.
— Я тоже тебя люблю, принцесса. Я очень разозлилась, что ты не сказала и все бросила, уехав с сомнительным мужчиной в другую страну. Здесь такое происходило. Но, к счастью, все улеглось. Селин живет с нами, осваивается. А ту аферистку, похитившую мою девочку, все-таки посадили. Следствие еще идет.
— Но Селин же просила, бабушка.
— Да, но что поделать, если она калечила жизни бедных несчастных девочек? Она должна понести наказание. Селин сейчас ушла в отставку, Джейкоб знакомит ее с семейным делом. Может у нее проснется интерес.
— Я рада, что шторм успокаивается.
— Надо бы тебе пообщаться с твоей сестрой. Вы необычайно похожи, обе упрямые.
— Позже, бабуль. Как вернусь в Нью-Йорк, обязательно попробую.
— Когда ты вернешься? — поинтересовалась бабушка
— Пока не знаю. Не обсуждали это еще с Джоном.
— Мы, если честно, очень перепугались. Он ведь вывез тебя из страны против твоей воли. Очевидно, что было подстроено похищение. Все твои вещи на месте, даже паспорт. Ума не приложу, что за преступные связи у твоего Джона.
— По-другому я бы не уехала, — захихикала Натали. — Но я очень благодарна ему, что он так поступил.
— Ты счастлива, девочка? — бабушка давно переживала за Натали и ее личную жизнь.
— Очень, — Натали не могла прекратить улыбаться.
— Мне Лорен показывает фотографии. Вижу, как вы смотрите друг на друга. Я позлилась недельку, а потом поняла, что ты и так все время жила для других и нет ничего страшного в том, что ты решилась на счастье. А вовремя оно никогда не будет, знаешь ли.
