Он бросал трубку, а на следующий день начинал снова канючить.
– Не верь ему, – твердит помощник Эрика. – Моя разведка донесла, что Стрельников только кажется невинной овечкой. На самом деле он активно разыскивает твою маму.
– Как? – от новости становится дурно, начинаю метаться по кабинету. – Зачем ему? Надо перевезти маму в другую больницу. Срочно!
– Да, погоди ты! Не торопись! – Александр хватает меня за локоть. – Вспомни, Эрик Борисович все предусмотрел. Мама лежит под другой фамилией.
Я на секунду замираю, но паника такое дело, не дает успокоиться душе, хоть ты тресни!
– Матвей может проследить за мной.
– Значит, надо минимизировать твои визиты в больницу. Елена Ивановна прекрасно справляется.
Я немного успокаиваюсь и возвращаюсь к работе. Надо найти сотрудников, но где? Я представления не имела, где брать хороший швей, которые бы строчили по моим лекалам и во всем поддерживали меня.
И тут – эврика! Хорошая идея приходит во сне, словно кто-то ночью мне ее нашептал на ухо. Утром вскакиваю, сразу лезу в карман куртки, в которой вышла из колонии. Туда я сунула записку от сердобольной надзирательницы. На работу в ателье я устраиваться не собиралась, но поговорить с директрисой планировала.
– Да, слушаю, – резко отвечает собеседница на мой звонок, а я настораживаюсь: ее голос с хрипотцой курильщика кажется таким знакомым.
– Это Арина Васильева. Мне советовали к вам обратиться…
Договорить не успеваю: от крика с противоположной стороны трубки чуть не глохну.
– Ринка! Зараза такая! Наконец объявилась! Два месяца твоего звонка ждем.
– Погодите, это…
– Ага! Это я, Настасья, не узнала, что ли?
– Но как ты оказалась в ателье?
Я уже ничего не соображаю, пытаюсь вспомнить, когда сердечная и постельная подружка Марго должна была выйти из колонии, но в голове пусто.
– Освободилась по УДО, как и ты. Еще и Варюха вышла.
– И Варя?
Сердце наполняется теплом, словно весточку о родных людях услышала.
– Да, и она. Мы в ателье на подхвате. Вспомни, тоже ведь в швейной мастерской начинали. Конечно, не так круто, как ты, но швы тачать умеем. Так, сегодня встречаемся у нас на квартире.
– У вас?
– Ага. У Варьки есть собственная хата, от матери досталась, вот там временно и кантуемся.
Я, не задумываясь, еду на встречу. Слезы наворачиваются на глаза, когда вспоминаю, сколько мы вместе пережили. Невольно поправляю на шее косынку, скрывающую старый шрам. Когда-то я мечтала, что Матвей поможет мне избавиться от этой уродливой и кривой красной полосы. Увы!
Девушки встречают меня хлопками шампанского. Мы обнимаемся, не в силах сдержать порыва. Болтаем всю ночь, рассказываем друг другу о жизни на воле. Мою историю они слушают и только охают.
– Ничего себе! – стонет Настасья.
– Во, мажор дает! – вторит ей Варвара.
– А жених? Ты души в нем не чаяла, а он, сволочуга!
Варя вскакивает, хватает поварешку и начинает ею размахивать.
– Девки, айда ему машину расхерачим!
– Сядь, дуреха! – я тяну ее за подол. – Хочешь опять в тюрьму угодить?
– Да, не. Мелкое хулиганство, штрафом отделаемся.
– А еще за ремонт машины заплатим, или новую заставит купить.
– Так, что же? Терпеть выходки этого говнюка?
– Девушки, а хотите ко мне пойти работать? – внезапно вырывается у меня. – Швеями в экспериментальный дизайнерский отдел.
Мое предложение принимается на «ура», и вот теперь мы, едва сдерживая смех, провожаем Эрика и Александра к выходу. Как только за боссом и его помощником закрывается дверь, взрываемся хохотом. Мне легко с этими женщинами, хочется верить, что черная полоса закончилась, и жизнь налаживается.
Я полностью поддерживаю Эрика в его стремлении вывести на чистую воду жену и Матвея. Эти двое заслуживают наказания, у каждого свои грехи. Мажор нашел в рабочем кабинете в офисе отца целый склад лекарств для ежедневного приема. Все они были в баночках и коробочках и больше напоминали упаковки бадов, чем фабричные лекарства. Мы сразу отнесли их Елене Ивановне.
– Сами по себе бады неопасны, но и пользы от них сердечникам мало, – сказала она. – Если не лечить проблему, заболевание будет прогрессировать с огромной силой. Эрик, советую сдать препараты в лабораторию на проверку.
Мажор тут же воспользовался дельным советом: вытащил по несколько пилюль из каждой баночки и отдал на исследование. Теперь с нетерпением ждем результата.
Елена Ивановна, или просто – Лена, стала для нас настоящим спасителем. Мама быстро идет на поправку. Она уже хорошо говорит, мы можем часами болтать с ней по телефону. Я убедила ее записать показания на видео. Приглашенный следователь только головой качал, слушая ее, но вздыхал:
– Состава преступления нет. В истории болезни, которую вы нам представили, зацепиться не за что, а ваши догадки и ощущения к делу не пришьешь.
– Неужели мы так и не сможем наказать Матвея? – отчаиваюсь я.
– Не волнуйся, – Эрик сидит рядом и гладит меня по руке, – ловушки расставлены, он обязательно в одну из них попадет.
И он оказывается прав.
Все получилось на удивление просто.
То ли Матвей настолько был уверен в себе и своем влиянии на отца Эрика, то ли безнаказанность сделала его отменным пофигистом, но он попался в расставленную ловушку, как заяц в силок.
Матвей пришел, как обычно, навестить важного пациента. Борис Сергеевич работал в кабинете и попросил несколько минут, чтобы закончить дела. Бывший вышел и сразу направился в спальню хозяев. Вот тут его разговор с сиделкой и засняла камера.
Я несколько раз впоследствии смотрела этот момент и все равно не верила, что мягкий и даже инфантильный в каких-то вопросах Стрельников мог быть жестким и бескомпромиссным ублюдком.
Он входит в спальню и сразу бросается проверять столик с лекарствами. Поднимает одну коробочку, другую, что-то разглядывает на свет и хмурится. Потом добывает из кармана маленький футляр и отдает его медсестре.
– Я сейчас все сделаю, – излишне суетится сиделка.
Она нервно выхватывает из пальцев Матвея футляр, вытаскивает оттуда ампулу, отламывает кончик, набирает содержимое в
