говоря, готов был делать это до конца своих дней, даже зная, что ничего не получу взамен. Я так долго о ней мечтал, а реальность оказалась лучше любых фантазий.
– Давай я тебе отплачу?
Я задумчиво потер свой стояк сквозь трусы, оценивая предложение, но тут она зевнула, и ее веки снова потяжелели.
– Утром отплатишь.
– Что ты делаешь? – спросила она, когда я залез к ней в кровать и прижал к груди.
– Сплю.
– Здесь? – Она словно ужаснулась.
– Да. А теперь помолчи. Я устал. – Никогда раньше этого не делал. Мне не светило даже сомкнуть глаз.
– Ладно.
Через пять минут она уже сопела.
Я провел рукой по ее бедру, запоминая его изгиб и бархатистость кожи. Ниже поясницы на ее спине были две ямочки, которые меня всегда завораживали, сразу над сочной задницей, которая была прижата ко мне. Ее волосы были у меня перед лицом и пахли ванилью. Слишком много ощущений одновременно. Словно дофамин ввели сразу в вену. Мое сердце колотилось. Кровь бежала по венам так быстро, что рука почти начала дрожать.
Когда ты так долго чем-то одержим, а потом оно становится твоим – это все равно что познать Бога. И никто не уходит из чертова рая добровольно.
Джианна
Было жарко.
И почему мое одеяло словно стало весить тридцать кило?
Я попыталась перевернуться, но не смогла пошевелиться.
Продравшись сквозь глубокое недоумение и бессознательность, я поняла, что именно меня держит. В моей комнате был мужчина. В моей кровати. Паника разлилалась по венам, и я широко распахнула глаза.
– Спи, malyshka.
Сердце вспомнило, как биться.
– О боже мой, – с облегчением выдохнула я. – Я думала, ты какой-нибудь маньяк-убийца.
Послышался тихий смешок.
– Ну, почти угадала.
Тридцатью кило одеяла оказалась его рука, а жаром был он сам, прижатый ко мне. Из окна не было видно солнца, но в комнате было светло. Он оставил открытой дверь ванной с включенным светом, как я делала каждую ночь. От такой заботы мое сердце сжалось в груди. Но теперь, когда я была не одна, казалось, что в комнате до неловкости светло.
Я сглотнула.
– Могу обойтись без света, если он мешает тебе спать. – Об одной мысли об этом я уже начала покрываться холодным потом.
– Мне не мешает.
Я была не уверена, верить ли ему, но тут же забыла об этом, почувствовав его стояк. В его горле раздался тихий стон, когда я поерзала и потерлась об него. Боже, этот мужчина был таким теплым и полуобнаженным, что от одного только ощущения его тела у меня уже сводило пальчики от удовольствия. Если бы я знала, что обниматься с Кристианом Аллистером будет так кайфово, залезла бы к нему в постель еще несколько лет назад, чисто ради этого.
Не удержавшись, я потерлась задницей о его эрекцию. Он схватил меня за бедро, и сначала я думала, что он меня остановит, но вместо этого он прижал меня к себе сильнее. Жар поднялся между моих ног и сгустился там, пока я качала бедрами под шелест простыней и звуки нашего дыхания.
Я перевернулась в его руках, и он перекатился на спину, дав себя оседлать. Провел руками по моим бедрам, глядя на мое обнаженное тело полуприкрытыми глазами.
Я опустила взгляд на его губы. Поверить не могла, что он никогда не целовал никого, кроме меня. Да к этому человеку стояла очередь желающих отсюда и до самого Китая, черт подери. Но должна была признать: тот факт, что я была единственной, а значит, его первым опытом, меня невероятно заводил.
Уверена, ему приходилось прикладывать усилия, чтобы не целовать тех женщин, с которыми он встречался. Ведь проще бы было сдаться и поцеловать, а значит, у него была какая-то серьезная мотивация. Я знала, что дело было не в микробах. Пару раз, находясь между моих ног, этот человек спускался и ниже, к отверстию, к которому я вообще никого раньше не подпускала, и я сомневалась, что это было ошибкой. Но что-то мне подсказывало, что, если я не буду аккуратна со своими вопросами, мне же будет хуже.
Я провела руками по его груди.
– А что ты делаешь для Бюро?
– То, что они мне прикажут.
– То есть… если они, скажем, прикажут тебе поджечь квартиру той старушки в конце коридора?..
– То я подожгу ее квартиру.
Я сглотнула, и следующий вопрос вышел очень тихим:
– А если тебе прикажут убить меня?
Наши взгляды встретились.
Собственнический синий огонь.
И что-то морально двусмысленное.
Подняв руку к моему горлу, он провел большим пальцем по моему пульсу. Затем легонько сжал.
– Мне пришлось бы отказаться.
Давление, нарастающее в моих легких, спало со следующим выдохом, и я выдавила из себя слабую улыбку.
– Потому что со мной слишком весело?
– Потому что ты моя.
Моя улыбка исчезла.
Огонь в его глазах проник в мою грудь, наполняя ее теплом. Я скользнула руками по простыне по обе стороны от него и прижалась к нему телом. Я была намного меньше его, и моя оливковая кожа ярко контрастировала с его светлой посреди волн каштановых волос и черных татуировок.
– Скажи мне, почему ты меня целуешь, – выдохнула я ему в губы.
Я думала, что на этот раз он мне ответит.
Но нет.
Он перевернул меня на спину и заставил забыть собственное имя.
* * *
– А у тебя есть нормальная работа? Или ты просто сидишь, как суперзлодей, в костюме и при галстуке, и ждешь, пока тебе скажут, квартиру какой старушки сжечь на этот раз? – спросила я его на следующее утро, пока валялась в кровати, а он застегивал рубашку.
– У меня есть работа, как и у большинства взрослых американцев, – ответил он со смешком. – Я возвращаюсь к ней завтра.
Я поджала губы.
– Это что, был наезд на меня, офицер? Чтоб вы знали, у меня и так очень загруженное расписание. Вам вообще везет, что я умудряюсь выделять на вас время.
Выходя из комнаты, он схватил меня за лодыжку и подтащил ближе к себе. Его голос стал хриплым, когда он подтянул мое лицо к своему.
– Тогда перенеси что-нибудь и выдели мне время сегодня вечером. – Он поцеловал меня, прикусив нижнюю губу.
А потом он ушел, и я упала обратно на кровать со вздохом и саднящей губой.
Я попыталась сдержаться, но у меня не получилось.
На моем лице расцвела дурацкая улыбка.
* * *
Он вернулся домой около восьми вечера и замер в
