весь арсенал, говорим о чем угодно, только чтобы не возвращаться к болячкам.
Хотя…
Если честно, то мне удается это достаточно легко. Вот только Молот осторожничает, бережет меня, как будто я хрустальная. Иной раз кажется, что дышать боится в мою сторону.
Все прошло. В этот раз я избавляюсь от досаждающего быстрее. Спасибо доктору, терапия рулит. Сработали защитные механизмы. Все позади уже. А значит и нечего больше вспоминать. Надо просто сделать выводы и жить дальше. С учетом проработки досадных ошибок, конечно. Какой толк без конца воспроизводить в мозге все пережитое снова и снова? Вот так я рассуждаю, к себе эти мысли применяю. В отношении папы такое не могу присовокупить.
Этот кнут я не забуду никогда. И я хотела бы вот так этого белобрысого в ответ. За папу! Иссечь на лоскуты, чтобы визжал как свинья. А может и еще что похуже… Не прощу никогда! Никогда! Обиды я на всю жизнь запоминаю. Вот так у меня, к себе попроще отношусь, а вот за отца убила бы.
И Ваня еще переживает. Винит себя. Как я позже сделала вывод это сборная месть была. Папа бортанул Ката, а тот не простил. Он еще тогда план по захвату компании начал разрабатывать. Отвлекли вложения в ММА. Так что обвинять некого и не за что. Шайка работала давно. И все равно, даже если бы и знала все, то от Молота не отказалась бы никогда.
— Ваня, — выворачиваюсь из размышлений. — А ты вот так меня все время куда-то увозишь. Что в домик тот, что к себе. Прямо традиция у нас.
— Ну, значит будем ее хранить. Это не в последний раз, — касается моего колена. — Все, детка. Приехали.
Удивленно всматриваюсь. Ого! Ну ничего себе! Вот это он заморочился. И когда успел?
Молот аккуратно высаживает меня, поправляет складки на платье и ведет за руку в волнующее неизвестное. Ступаю за ним предельно медленно, отчего то запинаюсь. Вдруг начинают заплетаться ноги. Ваня оборачивается, широко улыбается, подхватывает меня на руки и устраивает такую карусель, что голова кругом. Прошу его прекратить, хотя мне такое дурачество невероятно приятно, но на нас уже люди оборачиваются.
— Иван, рады, что Вы нас посетили со спутницей, — слышу учтивый голос метрдотеля.
— Это не спутница, это моя, — задумчиво смотрит на меня, потом говорит. — Это моя жена.
— Извините, — вежливо кивает, старается не смотреть на мое ошарашенное лицо. — Проходите. Все готово.
Что происходит? Куда мы идем? На всякий случай прижимаюсь к Ване сильнее, крепче жму его руку. У меня рефлекс, при малейшей непонятной ситуации, хвататься за Молота. Он успокаивающе гладит своими пальцами мои, потом не выдерживает, останавливается. Обжигает взглядом и бегло целует. Горю ярко сразу же. Замечаю адовую муку в глазах парня и прячу лицо. Не буду провоцировать. Я так же пылаю.
Выдохнув, Ваня снова берет меня на руки и легонько ведет носом по макушке, взъерошивая волосы, чувствую теплое дыхание на волосах. Замираю, прикрываю веки. Наслаждаюсь. По дальнейшим движам соображаю, что заходим в лифт. Слышу характерный звук, и кабина плавно трогается с места. Мы бесконечно долго поднимаемся. Делаю попытку сползти на пол, но Ваня мне не дает этого сделать. Ерзаю от нетерпения и почему-то сердце начинает сбиваться с ритма. Колотится как сумасшедшее.
Остановка. Выход.
— Вот, Иван Русланович, все так как вы хотели. Все пожелания учтены. Хорошего вечера.
Ваня ставит меня на пол. С интересом глазею вокруг. Привыкаю к полумраку. Понятно. Самый крутой ресторан на воде в нашем городе. Вот это да! Мы подходим к окну, за ним простирается чудесный пейзаж, просто взгляд не оторвать. Боже, да это все невероятных денег стоит. Роскошь, пафос, шик! Как любая девочка на кайфе от такого внимания. Все сделано ради меня. Это прекрасно!
Звучит невероятно чувственная красивая мелодия. Распадаюсь от этой божественной музыки. Ваня протягивает руку и приглашает на танец. С готовностью вкладываю свою и следую за ним. Только сейчас замечаю, что в зале никого нет, кроме музыкантов. Пока мы качаемся в танце, забываю обо всем на свете. Я полностью отдаюсь всему, что происходит.
Это непередаваемо красиво. Неожиданно к нам легко и грациозно приближаются балерины. Образуют вокруг нас кольцо и кружатся словно снежинки. Замираю. Девушки кружат и кружат. Вздымается белый фатин, сыплются лепестки чайных роз. Одна из танцовщиц протягивает Ивану раскрытую бархатную коробочку, внутри которой сверкает кольцо с бриллиантом. Еще одно? Я не понимаю.
Видимо растерянность на лице видна всем. Ваня прячет улыбку, забирает коробку и вытаскивает кольцо.
— Злат, то было помолвочное. А сейчас вот. Это то, которое я хотел. Ты выйдешь за меня? Навсегда будешь моей? На веки-вечные, Злата?
— И даже больше! — шепчу ему и не выдержав такого потока льющейся нежности, целую его пылко и трепетно. — Даже больше.
— Отныне и навсегда, да? — говорит он, надевая ободок. — Зачем нам ждать? Я сейчас хочу.
— Не будем ждать, — соглашаюсь с ним.
— Ну тогда у нас брачная ночь. Я номер забронировал.
— А… Да? Пошли?
— А ужин? Останемся? Поедим?
— Ч-то? А… Еда… Ты хочешь?
— Есть? Нет. А ты?
— На хрен, Ваня.
— На хрен, Злата. Туда закажем.
Под удивленные взгляды персонала, мы стремительно скрываемся из вида. Ну нет сил ждать! Нет!
47
Целую ее, прижав к двери, и одновременно ищу чертов ключ по карманам. Где он, сука? Вылизываю рот Златы, засовываю в нее язык так глубоко, что сам охреневаю. Это не чувственные поцелуи, нет. Это, блядь, пожирание друга. Слюнями все заливаем. Мы вечность не трахались. Просто немыслимое количество дней.
Вваливаемся в номер, я еле дверь успеваю ногой захлопнуть. В темноте спотыкаемся, потому что отлипнуть друг от друга нет ни сил, ни возможности. Злата словно с цепи сорвалась. С яростью охотящейся дикой голодной кошки раздирает на мне футболку в хлам. Стонем, рычим, ряд животных звуков издаем пока на пределе ласкаемся. Сознание отключает все, кроме одного — ебли-любви.
Сдергиваю со Златы платье, сдираю белье. Она тянет ремень, стаскивает джинсы, обдирает ногтями тело, опускает их вниз. Трусы туда же. Абсолютно голые. Наконец-то! Как только касаюсь нежной кожи, заворачивает вспышкой. В глазах реально сверкает и бьет молния. Треск заполняет все.
— Где кровать? — задыхается Злата. — Я больше не могу. Только сразу… Пожалуйста… Сразу…
Воспаленными глазами всматриваюсь в обстановку. Реально зрение плывет. Положить на эту кровать! Тяну малышку на кушетку и сажаю сверху.
— Не дойдем, — выдавливаю натужно. — В жопу кровать. Давай здесь.
— Все равно где, — сосет мои губы. Шепчет в
