вы никогда не простите. Разве это не круто?
– Допустим, – неохотно ответила Мадина, явно пребывавшая в недоумении из-за столь странного визита.
– Или вот Фарид Ашотович…
– В этом доме его имя запрещено к употреблению.
– Сколько раз в неделю он навещал вас во время вашей беременности?
– Разумеется, ежедневно, – обронила она с превеликим высокомерием. – Иногда дважды в день. Приносил фрукты, витамины и все такое.
– А вы, разумеется, осыпали его проклятиями.
– Ну разумеется.
Ася улыбнулась. Ей ощутимо становилось лучше.
– Несколько дней назад я написала отцу моего ребенка, что теперь знаю мальчик это или девочка, и он мне ответил, что много думал и решил, что хочет быть как можно меньше вовлеченным в это, понимаете?
– Нет, – ответила Мадина.
– Конечно, не понимаете. Потому что кроме Фарида Ашотовича нет в мире второго такого человека, который бы двадцать пять лет заботился о женщине, которая его ненавидит. Вряд ли он хоть раз вам говорил о том, что не хочет быть вовлеченным в дела Адама.
– Я все еще не понимаю, зачем вы пришли.
– Просто так. Вы возвращаете мне веру в человечество.
Мадина встала и вышла из комнаты. Через пятнадцать минут она вернулась с подносом, полным фарфора. За это время Ася в очередной раз позвонила Адаму, услышала, что у них все в порядке, и взгрустнула от одиночества. Полюбовалась детскими и подростковыми фотографиями Адама, которые были повсюду, и даже одну стырила. Хрупкая, трогательная красота.
Мадина ловко разлила чай по чашечкам.
– Мой сын влюблен в вас, – сказала она довольно сердито, – вы пришли подлизываться?
– Влюблен, да? – с интересом отозвалась Ася. – Вы тоже так думаете?
– Сложно было не заметить, что он весь вечер глаз с вас не спускал. Мне было крайне неловко, как будто я наблюдала за чем-то крайне неприличным, – полные, чувственные губы Мадины неодобрительно поджались. – Впрочем, его дочь была занята тем же самым. Даже когда она играла с другими детьми, то постоянно оглядывалась, чтобы убедиться, что вы никуда не ушли. Это немного пугает.
– Мы работаем над этим, – вздохнула Ася. – Хорошо бы Ева стала более независимой. Но на все нужно время, ее ведь уже один раз бросили.
– Что хотела от вас эта женщина?
– Рассказать, как она страдает и чтобы я сказала ей, что все в порядке.
– Уму непостижимо! – раздраженно фыркнула Мадина. – Разумеется, вы сказали, что плюнете в ее могилу?
Бедный Фарид! Эта женщина умела весьма выразительно облекать в слова свои чувства. Ася вот-вот была готова стать шиппером этой парочки.
– Разумеется, так я ей и сказала, – пробормотала она опасливо.
– Правильно, – энергично кивнула Мадина. – Пусть ее глаза ослепнут от слез, пусть сгниет ее сердце…
Ася моргала в такт ее словам.
– Бесстыжая! Еще осмеливается звонить! Прав этот кровопийца, Адаму просто надо жениться на милой и скромной девушке, чтобы она заменила ребенку мать.
– Значит вы все-таки общаетесь, – ухмыльнулась Ася, – хотя бы для того, чтобы плести коварные заговоры против собственного сына. Удивительное родительское единодушие.
– А вы почему так беззаботны? – прищурилась Мадина.
– А что мне остается? – удивилась Ася. – Мы или будем вместе с Адамом или не будем. Пятьдесят на пятьдесят, или встретишь динозавра на улице или нет.
– Удивительное легкомыслие для женщины вашей конфигурации, – и тень улыбки коснулась лица Мадины, отчего Ася едва чашку из рук не уронила. – Разве мой сын не заслуживает того, чтобы за него бороться?
– С кем? – кротко спросила Ася.
Очередное раздраженное фырканье было ей ответом.
– И как вы можете разгуливать по городу в мужском спортивном костюме?
– Правда? – Асе вовсе не улыбалось рассказывать Адамовым родственникам про температуру Евы, кто знает, что они могут выкинуть. Привлечь министра здравоохранения или отправить ребенка на лечение в Швейцарию. – Я не заметила.
– Адам спятил, – скорбно констатировала Мадина.
Наутро Ева проснулась, как ясное солнышко, совершенно здоровой. Адам еще только протирал глаза, а она уже летела через весь этаж во взрослую спальню, чтобы нырнуть под одеяло Аси.
Его девицы совершенно невыносимы, – так думал Адам, плетясь за ней следом.
Они устроили трагедию и драму на ровном месте.
Как будто их разлучили навек.
Сослали на рудники Сибири.
– Господи, я чуть не умер, – простонал Адам, падая на кровать рядом с Асей по другую сторону от Евы и разлаписто обхватывая ее.
– Ты устала носить тазики? – спрашивала его дочь у Аси.
– Очень. Тазик за тазиком. Тазик за тазиком.
– О чем вы говорите? – не понял он, прижимаясь щекой к растрепанным волосам и с наслаждением жмурясь.
– О тазиках слез, – пояснила Ева. – Почему ты так плотно прилепился к Асе?
– Потому что соскучился.
– Вы жених и невеста? – наседала его дочь.
Адам открыл глаза, разглядывая нависшую над ним мордашку.
– А что, – уточнил он, – нельзя?
Она округлила глаза и, ойкнув, принялась тормошить Асю.
– Вы жених и невеста?
– Ну я бы не стала так радикально ставить вопрос, – попыталась увильнуть от ответа его несговорчивая няня.
– Да или нет! – завопила Ева.
– Да, – сказал Адам.
– Нет, – сказала Ася.
– Издеваетесь над ребенком? – возмутилась Ева.
– Что значит – да? – Ася села на кровати, сорвала с глаз маску и развернулась к Адаму. – С какой стати – да?
– А кто вчера просил моей руки и сердца у моей мамы? – засмеялся Адам, на всякий случай перекатываясь на другой конец кровати. – Она мне звонила в страшном волнении.
– Кто просил твоей руки? Кому надо твое сердце? – она бросила в него подушкой. – Я что, уже и навестить не могу человека?
– Значит, жених и невеста, – сделала вывод Ева, – пойду-ка я с Васькой пока поиграю.
И убежала, хихикая и закрывая за собой двери.
Ася хмурила брови и смотрела ей вслед.
– Дорогое мироздание, – Адам посмотрел на потолок с лепниной, – спасибо тебе за такую дочь! – и опрокинул Асю обратно в развал одеял и подушек, чтобы обнять крепко-крепко.
Прямо две панды, а не люди.
– Ты можешь мне внятно объяснить, – спросила Вика, влетая в их кабинет. Она пошла за кофе и провалилась куда-то на добрых полчаса, – почему вся контора считает, что твоя чокнутая няня ходит в твоих невестах?
– А это, наверное, Ева прошлась по офису, – объяснил Адам благожелательно.
– Да с чего она вообще это взяла?
– Ну, у меня очень умный ребенок.
Вика обрушила на его стол кипу папок. Адам едва увернулся от этой лавины.
– И ты, Брут, – воскликнул он. – Приступай быстрее, у нас еще полно работы.
– К чему? – запнулась она.
– Ну ты же сейчас
