Ситуация приобретала размах. Теперь еще предстоит выяснение отношений с Ханной, подумала Кендалл, встретив выжидательный взгляд сестры.
— Ну так что? Ты прогнала Рика или нет?
— Наверное, это зависит от того, что понимать под словом «прогнать».
Пока Ханна была в туалете, она успела опять накрасить губы чудовищной розовой помадой. Уголки ее пухлых губ были мрачно опущены.
— Я оставила тебя наедине с ним. Все, что тебе нужно было сделать, — это сказать ему, что ты никуда не едешь. Сказать, что любишь его. Но ты промолчала, так ведь? А теперь он ушел. — Она говорила с вызовом — все громче и громче.
— Ханна, пожалуйста. — Пытаясь побороть замешательство, Кендалл сжала кулаки. Ей вдруг стало небезразлично, что будут думать о ней хорошие люди. — Не можешь потише?
— Зачем? — Ханна уже почти орала. — Все уже и так на тебя таращатся. Кстати, я вспомнила. Тут в туалете говорили про тебя и про какие-то картинки. Что за картинки? — Она перевела дыхание. — Я что-то пропустила? Что ты напортачила?
Застонав, Кендалл схватилась за голову. Голова у нее кружилась, подступала тошнота.
— Кендалл! — Ханна заговорила чуть тише.
— Да? — Ей с трудом удалось поднять голову, чтобы ответить. Голова раскалывалась. Она была как выжатый лимон. Но у Ханны имелась своя повестка дня, отложить которую не было никакой возможности.
— Я еще не говорила, что забила туалет в «Норманз гарден» и теперь там потоп?
— Боже! — Это заставило Кендалл забыть обо всем. Она вскочила и замахала Иззи.
— Подождите минутку, — отозвалась та.
— Но… — Кендалл снова попыталась привлечь ее внимание, однако пожилая женщина скрылась на кухне, а потом, появившись, направилась в другую сторону.
— Я не виновата. Это получилось случайно, клянусь, — продолжала скороговоркой Ханна.
— Случайно? Как в интернате?
Ханна неожиданно покраснела, а затем кинулась в сумбурные объяснения:
— Мусорка была переполнена, а все бумажные полотенца, которыми я вытирала руки, упали на пол. — Она развела руками. — Обычно мне наплевать, ты ведь знаешь, да? Но ты всегда учишь, что нужно быть воспитанной и убирать за собой. Я их и набила до краев в унитаз вместо мусорки. Поняла? Это просто совпадение. — Ханна пожала плечами — чересчур невинно, на взгляд Кендалл.
— Изабель! — Из заднего холла вдруг донесся голос Нормана. — В проклятом туалете потоп. — Хозяин ресторана чуть ли не визжал.
Кендалл вжалась в стул, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. Когда ей это не удалось, она уткнулась лицом в ладони и принялась истерически рыдать и хохотать одновременно.
Ее жизнь превратилась в полнейший и совершеннейший хаос. А учитывая настырные допросы Ханны, ее попытки заставить Кендалл вернуться к Рику, в скором времени следовало ожидать новых осложнений.
После того, что случилось в ресторане, Кендалл дотащилась до дому едва живая. Отпустив Ханну с Джинни и ее родителями, она дождалась сантехника и долго упрашивала его, чтобы счет за работу он выписал на ее имя. На крыльце ее остановил аромат шоколада, напомнив, что неплохо было бы подкрепиться.
Нагнувшись над стоявшей на ступеньке тарелкой, упакованной в фольгу, она взяла в руки прикрепленную сверху записку и прочитала вслух:
— «Дорогая Кендалл, тут твое любимое кушанье. Именно сейчас оно тебе необходимо, чтобы успокоить душу. Это та малость, которую может дать тебе наша семья. Наплюй на сплетни, и они сами собой утихнут. Обнимаем, целуем. Перл и Элдин».
«Это та малость, которую может дать тебе наша семья». Семья!
Слово, казалось, постоянно преследовало ее, насмехаясь над ней. До приезда сюда Кендалл считала себя скорее одиночкой, чем человеком, обремененным какими бы то ни было узами, прежде всего семейными. Все, включая Ханну, оставались где-то на периферии ее жизни, за что теперь им вдвоем приходится расплачиваться.
Но вот Перл и Элдин, с которыми она едва знакома, принимают близко к сердцу ее заботы, считают членом своей семьи, потому что неравнодушны к ней. Так же как Райна Чандлер, Шарлотта с Романом, как Бет… Список таких людей можно было продолжать и дальше. А она? Как она относится к ним?
Кендалл вытерла слезы. Она даже не заметила, что плачет. Глядя на пирожные, Кендалл подумала о пожилой парочке. Ну разве могла она потребовать, чтобы они переехали из большого дома в гостевой, заявив, что надумала продавать его?
А как она могла так бесцеремонно объявить сестре, что увозит ее из Йоркшир-Фоллза? А как обошлась с Риком, слова которого она просто пропустила мимо ушей? «Я люблю тебя», — сказал он ей тогда. Она же взяла и ушла. Кендалл вздрогнула, несмотря на жару, и только сейчас сообразила, что так и стоит на крыльце.
Со вздохом она подняла тарелку и направилась к дверям. Хэппи стрелой пронесся через весь дом, чтобы встретить ее. Виляя хвостом, он встал на задние лапы и положил передние ей на плечи, чуть не выбив тарелку с пирожными из рук.
— Сидеть!
Строгость подействовала. Пес уселся у ее ног, подметая пол хвостом. «Ну хоть кто-то рад видеть меня сегодня». Оставив вещи в кухне на столе, Кендалл наконец обратила внимание на собаку. Пес в знак благодарности стал ее лизать. Его бешеный напор выдержать можно было с трудом.
Хэппи любил ее просто так, за то, что она есть. И в ответ требовал только одного — чтобы она тоже любила его. Хотя до вчерашнего вечера пес даже не знал о ее существовании, он сразу поверил, что Кендалл обеспечит ему безопасную гавань и полюбит его.
И она оправдает его доверие. Но тогда почему бы ей самой не довериться таким же вот образом? Кендалл подошла к окну. Хэппи потрусил за ней. Из окна она оглядела сад позади дома, раскинувшуюся зеленую лужайку и деревья, которые помнила с детства. Ей вспомнились чаепития у тети Кристал. Гостями на них были чучела зверушек. Это сейчас Кендалл понимала, что тетка использовала их в качестве груза, прижимающего скатерть, чтобы ее не сдувало ветром. Но тогда ей это было не важно. Зверушки пили чай, молчали, когда она их спрашивала, и не прерывали ее рассказов.
Кендалл улыбнулась своим воспоминаниям. Лишь они приносили чувство покоя. Она обняла пса. С воспоминаниями родился ответ на возникший было вопрос. Так же бездумно, как Хэппи, Кендалл никому не могла бы довериться. Она же человеческое существо. У нее есть память о хорошем и о плохом, которая и сформировала ее как личность. Личность никчемную и недоверчивую, с грустью подумала она.
Даже Рик, жестоко обжегшийся когда-то, открыл ей свое сердце. А она разрушила любовь и уважение, которые он проявлял к ней.
