На секретарском столе меня ждал сюрприз. Там лежали два билета на антрепризный спектакль в один из питерских дворцов культуры. Об этом спектакле я недавно слышала от кого-то всякие восторженные отзывы. Вспомнила, от Андрея! Он в Москве на него ходил. Советовал посетить это культурное мероприятие, говорил, что мне это необходимо. Что он имел в виду? И кто оставил эти билеты у меня на столе? Уж явно не Александра Петровна! Во всяком случае, спросить ее я не решусь. Еще на столе лежал довольно объемистый матерчатый мешочек с крупными кедровыми орешками. Кому это? Мне? Но от кого? Надо спросить у Луши. Билеты на завтра. Если и вправду мне, то с кем я пойду? Надо подумать.
Мне повезло, мадам сегодня была слишком загружена, чтобы активно выражать свою внезапно вспыхнувшую неприязнь. К ней сплошным потоком шли посетительницы, отдохнувшие и посвежевшие дамы, видимо, чтобы разобраться с перспективой своих курортных романов. Александра Петровна работала без перерыва, как конвейер. Она даже от чая отказалась, так была занята. Зато я воспользовалась моментом и выскользнула на кухню попить чайку с Лукерьей. Луша была приветлива, но сдержанна. Обычно она теплее.
– Сашенька, а что это ты так строго одета? Что-то случилось?
– Нет, просто настроение такое…
– Бывает. А за что Александра Петровна на тебя сердится? Напортачила с компьютером?
– Нет.
– Хм… странно, странно. Ты с ней поосторожнее, Саша, очень советую. Она редко злится, но делает это очень долго.
– Луша, я правда ничего не понимаю, в чем я провинилась.
– Ты подумай хорошо, вспомни. Просто так ничего не бывает.
Ну, вот и она о том же, что и Витька. Что же я за преступление такое совершила по их колдовским меркам? Сама не знаю, а виновата. Надо к Юлиане, иначе никогда не разберусь. И от Луши исходит какое-то отторжение. Как будто ее коробит обращение «Луша».
– Лукерья Леонидовна, а вы, случайно, не знаете, что за орешки у меня на столе? Чьи они?
– Твои, Саша. Аристарх был где-то в Сибири, привез кедровых орешков. Вчера перед уходом всех одаривал. Мне еще медку баночку подарил. Так что не беспокойся, грызи.
Ага, «Лукерью Леонидовну» она проглотила, не стала меня поправлять, значит, я не ошибаюсь в своих ощущениях. А орешки от Аристарха. Может, и билеты от него? Может, он хочет со мной поговорить? Проверить, с кем приду в театр? Если с Глебом, значит, я его забыла, а если нет… А может, я что-то узнаю или пойму на спектакле? Очень важное? А вдруг Витька мне их подложил? Хочет мне подсказать, а не может. Боится говорить. Или по этическим соображениям. В любом случае надо идти. Мысли закрутились в моей голове, как белье в барабане стиральной машины. Мотыльковые крылья надежды затрепетали за моими поникшими плечами. Жить можно. Даже если уволиться. Я вымыла посуду за собой и за Лукерьей Леонидовной и пошла работать. Напряженные размышления о завтрашнем вечере позволили мне не замечать придирок Александры Петровны и ее подчеркнуто язвительного тона, когда я попросила разрешения уйти на час раньше, объяснив это тем, что мой друг пригласил меня в театр. Мадам долго и пристально на меня смотрела, но прочитать в моей голове ничего не смогла, кроме того, что я озвучила: «Мой друг пригласил меня в театр». Это было чистой правдой. Кто бы ни положил мне билеты на стол, я была уверена, что это друг. Что-то внутри настойчиво уверяло меня в этом. Может, интуиция?
Я решила больше не надевать костюм серой мышки и убрала «менеджерские» вещи подальше в шкаф. Хватит прятаться, все равно бесполезно. Утро наполнило меня решимостью. Еще раз перетряхнув гардероб, я нарядилась, как показалось мне уместным и комфортным для похода в театр. Вчера вечером мне с трудом удалось уговорить Глафиру составить мне компанию. Глашка отбивалась как могла, уверяя, что в театр не хочет, потому что там периодически работает и сыта им по горло! Но я так жалобно канючила, так убедительно уповала на свои прошлые заслуги, что Глаша отступила под моим напором и согласилась. Свой выходной она планировала потратить более продуктивно, чем предлагала я, но была заинтригована детективной историей с билетами. Ей стало любопытно. А ради любопытства женщина способна на многое. Даже на поход в театр.
Весь день, несмотря на то что выглядела как мне свойственно, Александра Петровна не гневалась. Называла Сашенькой, спросила, почему я не ношу ее амулет. Я ответила, что он у меня в сумочке, просто забыла надеть. На самом деле я принесла свой и мамин, для того чтобы оставить в столе и вернуть хозяйке, когда подам заявление об уходе. Александра Петровна настояла на том, чтобы я непременно нацепила украшение. Я послушалась. Никакого дискомфорта не почувствовала. Может, действительно у нее было плохое настроение? Может быть, у колдунов, пугавших меня, коллективный глюк. Слышала, такое бывает. Может, все обойдется? Правда, Аристарха целый день не было в салоне… В его кабинетике восседала несимпатичная дама-астролог. Очень ухоженная и столь же неприятная. Один взгляд ее серо-синих глаз был способен заледенить на месте. Не знаю, как у других, а у меня от одного ее вида мурашки по спине бегали. Казалось, ее зоркие очи искали в моей фигуре недостатки, как сокол суслика в степи. Не найдя ничего достойного порицания, дама моментально прониклась ко мне отвращением. На нового астролога вышла отдельная реклама. Дама принимала каждый день. К ней отошла часть клиентов Аристарха. Остальных уведомили, что стоимость приема Старшинова возросла вдвое. Есть другой хороший астролог по прежней цене – Наталья Сергеевна, можно и к ней. Многие предпочитали не экономить. А некоторые выбирали не слишком дорогую Наталью Сергеевну. Я честно уговаривала всех к новенькой, как было велено Александрой Петровной. Заодно и узнала, что Аристарх теперь принимает только один раз в неделю и его приемами ведает диспетчер салона. Рассчитывать же его следовало на тех же привилегированных условиях. О курсах Александра Петровна больше не заговаривала, задушевные разговоры не вела, но и раздражения не выказывала. Она была абсолютно закрыта. В общем, за эти два дня у меня сложилось впечатление, что мое начальство просто подменили. Заснула Александра Петровна на лесной полянке доброй ведьмой, а проснулась злой. Правда, в первые два дня работы я ощущала подмену острее.
То, что мадам Кассандра сегодня не тратила лишних усилий, чтобы отравить мне жизнь, не отразилось на моей решимости уйти. Я задумалась, зачем я держусь за это место. Из-за денег? Так слава богу, благодаря Катерине, у меня они есть. Из-за Аристарха? Так он прекрасно знает не только мой телефон, но и адрес, всегда может меня найти. Если захочет. Мозолить ему глаза, чтобы быстрее захотел? Бессмысленно. В тот единственный день, когда Аристарх будет принимать, к нему записалось столько людей, что он не только не успеет меня заметить, но даже посетить сортир в рабочее время. И получается, зачем мне тогда здесь торчать? Чтобы почувствовать на себе всю силу внезапно вспыхнувшей неприязни Александры Петровны? Или узнать, почему она меня невзлюбила? А стоит ли? Мое-то отношение осталось прежним. И не делала я ничего такого, за что она может меня ненавидеть. Даже в моих «Дневниках ведьмы», которые еще и не попали на стол к редактору, она героиня насквозь положительная. По крайней мере, пока. Я подумала, подумала и написала заявление об уходе. В двух экземплярах, как положено. И убрала в верхний ящик стола. Снизу, в маленьком конвертике, положила мамину пирамидку. Свою снимать не стала, зачем бросать вызов раньше времени? Стало легче. Это было классное приключение. Если бы Аристарх не оцарапал мне сердце! Но это же пройдет? Когда-нибудь?
