- С Августом? – переспросила Эмма, озадачено нахмурившись. После возвращения на базу она, конечно, писала ему, и, судя по письмам, у брата всё было в порядке, так что Свон о нём не тревожилась. – А что такое? Что он натворил?
- Я вполне уверена, что они с мисс Лукас общаются.
- Как так «общаются»? – с любопытством переспросила девушка.
- Ну, по телефону, скорей всего. Я на днях слышала, как мисс Лукас ему звонила.
- Я имела в виду, в каком смысле?
- В том самом, о котором ты подумала, – многозначительно усмехнулась Реджина.
- Да ладно! – ахнула Эмма. Она никогда не думала о такой возможности, но теперь, когда Реджина сказала ей, блондинка обнаружила, что её вполне радует такой вариант. – Ха, Руби и Август, офигеть! Вот же козлина, доставал меня расспросами о тебе, а сам-то! И ничего мне не сказал!
- Он расспрашивал тебя обо мне? – переспросила Реджина.
- Да-да, просто смирись с этим, – проворчала девушка.
- Кстати, мистер Бут, кажется, получил преданного обожателя в лице Генри. Он на днях спрашивал, когда к нам приедет «дядя Август», - добавила Миллс.
- Боже праведный. Дядя Август? Он будет в восторге, – засмеялась Эмма.
- Да, очевидно, Генри перестал бояться киборга и, твёрдо решив стать Джимом Хокинсом, теперь надеется, что Август займёт место Долговязого Джона Сильвера, - сухо констатировала Реджина.
- Я стану капитаном Амелией, если ты будешь этим собачьим профессором.
- Доктором Допплером, – поправила Реджина, почти обидевшись, что Эмма не помнит. Блондинке пришло в голову, что еще не известно, кто из Миллсов любит этот мультик больше. Хотя, если б ей пришлось пересматривать «Планету сокровищ» четыре раза в неделю, наверное, она тоже полюбила бы его. Деваться-то было бы некуда. – По-моему, на капитана Амелию больше похожа я.
- Не, она морской офицер и задира, а ты любишь книжки и всякое такое.
- Книжки и всякое такое, – передразнила Реджина. – Ну, ты точно не тянешь на доктора Допплера.
- Ага-ага. Эй, ты просто обязана сфотографировать Генри во время ярмарки.
- Конечно, я обещаю. А вы на базе будете праздновать?
- Четвёртое июля? Шутишь что ли? Да в этот день мы превращаемся просто в патриотических фанатиков! Будем палить в воздух при полном одобрении Национальной стрелковой ассоциации.
Реджина фыркнула, пытаясь удержать смешок:
- А тебе можно такое говорить?
- Наверное, нет. Но серьёзно, у нас тут этот день празднуют с размахом. На следующей неделе многие едут домой, чтоб отпраздновать с семьями, так что мы устраиваем собственный День независимости в эти выходные, для солдат и их семей. Знаешь, с батутами для детишек, и раскрашиванием лиц, и гигантским пикником. Круто будет, вообще-то.
- Да, явно заманчивей, чем наш фейерверк.
- Нет, Генри понравится, – Эмма на секунду представила восхищенную детскую рожицу. – Может, когда-нибудь, вы тоже приедете, – робко добавила она.
- Когда-нибудь, – голос Реджины был невесёлым. Как и Эмма, она знала, что это лишь мечта, почти несбыточная.
- Когда вы с Генри приедете, – чуть веселей добавила Эмма, – я, наконец смогу показать тебе нашу глушь.
- Я бы очень хотела этого, – радостно сказала брюнетка. – Все эти семьи, они приедут на праздник?
- Нет, – усмехнулась девушка, – не все, то есть. Большинство живут прямо на базе и переезжают вместе с мужьями и отцами туда, куда переведут.
- Тогда, кажется, они часто переезжают.
- Думаю, к этому можно привыкнуть. Это здорово, на самом деле. Вроде как община. Как Сторибрук, - Эмма просияла, от этой мысли, - только все вооружены.
- О, сторибрукцам не нужно оружие, чтоб сеять разрушение, поверь, солдат, – мрачно сказала брюнетка, чей голос вдруг приобрел опасную мягкость темного бархата. – Одна удачная сплетня, и считай, что от твоей жизни остались одни руины.
- Вы говорите, исходя из личного опыта, мэр Миллс? – с нажимом спросила Эмма.
- Я здесь выросла, – голос Реджины был серьёзным и бесстрастным.
- Ты меня пугаешь, когда ты такая злая, – наигранная дрожь в голосе девушки, заставила Реджину хрипло усмехнуться.
- Вот поэтому я и занимаю пост мэра…
- На карте осталась одна минута, - сообщение автомата не дало Реджине договорить. Эмма раздраженно вздохнула.
- Бля, – тихо выругалась она, прислонившись затылком к стене, чуть энергичней, чем хотела. – Ты слышала?
- Да, – вздохнула Реджина. – Я могу послать тебе другую карту.
- Не нужно, я могу пополнить счет здесь.
- Думаю, мы поговорим в другой раз? – неохотно произнесла Реджина.
- Да, – Эмма тяжело вздохнула. – Я позвоню. Обещаю.
- Я скучаю по тебе, – тихо прошептал хриплый голос.
- Я… – связь прервалась, и в трубке раздались короткие гудки.
Блондинка повесила трубку на рычаг, и ноги сами понесли её в магазин, находившийся на базе.
* * *
Июль 4,2004. Сторибрук, Мэн
Реджина никогда не понимала, что романтичного находят парочки в объятиях во время фейерверков.
В этом году они с Генри отмечали День Независимости в третий раз. Два года назад она не рискнула барабанными перепонками сына, которому было всего три месяца, и после официального открытия гуляний на городской площади они ушли домой и смотрели салют с балкона особняка. Так что первый День Независимости в жизни мальчика был довольно непримечательным. На следующий год они остались на площади, но когда раздались взрывы пиротехники, годовалый Генри закрыл уши мамиными ладонями и уткнулся лицом ей в плечо. Только после того, как отгорели римские свечи, малыш рискнул поднять потрясенный взгляд в ночное небо, разукрашенное яркими огненными цветами. В прошлом году всё было хорошо до особенно звучного последнего залпа, который был таким громким, что младший Миллс испугался и расплакался. И сейчас, хотя Реджина была почти уверена, что Генри достаточно большой мальчик, чтоб, не испугавшись, пережить все десять минут праздничной пальбы, она всё же захватила бируши, просто на всякий случай.
Мать с сыном наслаждались прекрасной погодой, не спеша прогуливаясь по внутреннему двору ратуши, где сегодня появились ряды будочек и киосков. Монахини из церкви Св. Леопольда, как и каждый год до этого, продавали свечи ручной работы. Реджина подавила готовый сорваться с губ смешок, когда сестра Астрид запнулась о собственную ногу и выронила коробку свечей, получив от матери настоятельницы полный укоризны строгий взгляд. Брови мэра удивленно взметнулись, когда она увидела, что Лерой первым побежал на помощь незадачливой монахине.
