это для меня. Чтобы я мог доучиться и стать, кем хочу. Почему не сказала это сама? В лицо? Испугалась? Ты не знаешь, что хочу я. Но решила за меня. Как будто я ребенок. Или считаешь меня маленьким? Поиграла со мной и уехала, а тут найдешь себе другого? Или уже нашла?
— Мир! — Лара хватает его, пытаясь остановить этот поток. — Не неси чушь!
От прикосновения ее руки он вздрагивает и замолкает.
— Какого «другого», Мир? — с горьким смешком спрашивает она. — Как после тебя можно на кого-то смотреть? Я же знала, что не надо было начинать эти отношения — я не выберусь из них целой. Так все и вышло.
Мирек молчит, только грудь тяжело вздымается от волнения. Он так близко, что Лара чувствует тепло его кожи, но одновременно и невероятно далеко от неё. Как чужой.
— Ты любишь меня? — вдруг грубо спрашивает он.
— Да, — в груди становится так больно, что перед глазами темнеет. — Люблю.
Только я не понимаю, что это меняет.
Мирек зло усмехается:
— Когда любят, хотят остаться рядом. Когда любят, разговаривают. Спрашивают.
Думают вместе, как решить проблему.
Каждым словом он словно хлещет её по лицу, и у Лары от обиды перехватывает дыхание, а на глазах выступают слезы.
— Тут только одно решение, — неожиданно для себя повышает она голос. — Ты должен был на мне жениться, чтобы я могла остаться! А я не собираюсь тебе навязываться, понял? Я не хочу ломать твою жизнь и портить тебе будущее. И если для тебя это значит, что я тебя не люблю, пусть будет так!
— Ты все равно её поломала, — хрипло произносит Мир, — когда сбежала в Россию.
Тебе плевать, что мне было плохо?
— Нет, но…
— Ненавижу за то, что ты уехала и ничего не сказала, — вдруг яростно выдыхает он. — Ты всё сломала, всё! Я не понимаю, как дальше!
Он резко отворачивается, отходит к стене и со всей силы бьет по ней кулаком.
Напряженные плечи крупно вздрагивают.
— Мир, — Ларе невыносимо хочется подойти и обнять его, чтобы хоть немного уменьшить злую боль, терзающую его изнутри, но она боится, что своим касанием сделает только хуже.
— Ненавижу!
И это становится последней каплей. Внутри словно что-то взрывается, и слезы — горячие, крупные — катятся у Лары по лицу.
— Зачем ты тогда приехал? — шепчет она еле слышно. Больно кривит губы, чтобы не выпустить наружу рыдания, но Мир слышит. Оборачивается, видит её заплаканное лицо и, будто против воли, медленно идет обратно к ней.
— Я приехал, потому что не могу без тебя. Потому что я люблю тебя.
Раздраженный и даже злой голос противоречит нежным касаниям пальцев, которые стирают с Лариных щек слезы.
— Ты же сказал, что ненавидишь.
— Немножко, — усмехается Мирек. — Но люблю больше.
— Почему ты никогда не говорил, что любишь меня?
— Говорил. Ты не слушала.
— Не говорил, — упрямо повторяет она.
— Ларко, я тебя даже с родителями познакомил! Это ничего для тебя не значит?
— Да откуда я знаю, — в отчаянии бормочет она. — Может, ты всех своих девушек с ними знакомишь.
— Каких всех? Я ни с кем не встречался до тебя.
— Подожди! А как же…
— С ними всеми был просто секс. Ничего другого. Ты моя первая девушка.
Острый болезненный комок давит Ларе на горло, мешает дышать. И она уже не сдерживается, утыкается ему в футболку, которая так тепло и успокаивающе пахнет Миреком, и рыдает. Слезами радости и облегчения.
— Я… не могу… мне так… — Лара пытается сказать ему что-то между всхлипами, но не получается. Мир гладит её по вздрагивающим плечам и что-то ласково шепчет по-чешски.
Понемногу она успокаивается, достает из сумки бумажный платок, вытирает глаза и высмаркивается. Мимо проходит стайка студентов — видимо, раньше отпустили с пары — и с нескрываемым любопытством смотрит на них.
— Пойдем, — Лара дергает его за руку.
— Куда?
— Неважно. На улицу.
Мир подчиняется, поудобнее перехватывает её ладонь и ведет к выходу. Там они доходят до какой-то скамейки, Мирек тут же приземляется на нее и усаживает к себе на колени почти не сопротивляющуюся Лару. Она тянется к нему с поцелуем, но он качает головой:
— Мы не договорили. Еще один вопрос.
Лара настороженно смотрит на Мирека, а он серьезно и спокойно спрашивает:
— Ты выйдешь за меня замуж?
Как любая девочка, Лара иногда думала о том, как ей сделают предложение. В мечтах представлялся красивый ресторан с видом на закат, мужчина в костюме, стоящий на коленях, и протянутая бархатная коробочка с кольцом. Сейчас нет ничего: ни ресторана, ни костюма, ни кольца. Но в груди разливается такая горячая радость, что глаза снова начинает щипать от подступающих слез.
— Да, — просто отвечает Лара.
Плевать, что он младше и был ее студентом. Плевать, что для всех со стороны будет выглядеть так, будто она вынудила его жениться. Плевать, что ничего не понятно с будущим. Каким бы оно ни было, это будущее, оно точно не может быть хуже, чем эти адские полтора месяца без него.
Мир подносит к губам её руку и нежно целует в центр ладони.
— У меня нет работы, — насмешливо предупреждает он. — Я бросил университет.
Родители на меня злятся. На тебя тоже. Ты не боишься?
— Я боюсь, что ты уедешь, — признается Лара, вздрагивая от удовольствия, которое волнами разбегается по телу от его ласковых касаний. — А с остальным придумаем что-нибудь. Знаешь, оказывается, я могу неплохо зарабатывать занятиями! Я уже считала. Тысяч двадцать получится точно, на квартиру правда не хватит, но в крайнем случае можно жить не в Праге…
— Шшш, — шепчет он ей на ухо, — потом решим, бэрушко. Иди ко мне.
Возбуждение опаляет позвоночник, горячей лавой стекая в низ живота, и Лара находит наконец губами его губы. Вот так. Теперь все правильно. Теперь все хорошо.
И будет только лучше.
