перекрёсток на запрещающий сигнал светофора. Душа ухает в пятки, сердце замирает, когда я вижу стремительно приближающуюся машину. С такой же бешеной скоростью она несётся прямо на меня, слепит своими фарами, что кажется это будет последнее, что я увижу.
— Кирилл! Кирилл! — визжу я.
Зажмуриваюсь, мысленно уже прощаясь с ним. И ведь ни черта не проносится вся жизнь перед глазами. Ни о чём подумать не успеваешь! Только гудящий сигнал клаксона долбит в уши, доставляя нестерпимую головную боль.
Кирилл с усилием выкручивает руль, поддаёт газу. Обороты двигателя возрастают, и когда, казалось бы, столкновение неизбежно, машины разъезжается в каких-то считанных миллиметрах друг от друга. Нас закручивает на заснеженной дороге, резина не справляется с заледеневшим асфальтом. Она не может сцепиться с ним, чтобы затормозить, и в результате нас заносит в сугроб. Капот машины наполовину скрывается в снегу, двигатель глохнет, приборная панель меркнет. Наступает оглушительная тишина.
Смотрю в одну точку перед собой. Ничего не понимаю. Я в глубоком шоке. Жива ли? Или это и есть конец? Если да, тогда почему я не чувствую никакого облегчения? Только пустоту, режущую боль в области грудной клетки и слёзы, скатывающиеся по щекам.
— Бл*ть! Сука! — Кирилл выводит меня из состояния шока своими отчаянным рычанием.
Он шарахает ладонями по рулю, точно в нервном припадке. А потом в них же и зарывается лицом. С ожесточением трёт кожу, мечтая освободиться от внутренних демонов, мучающих его. Между пальцами зажимает переносицу, глаза прикрывает. Так проходит целая вечность. Я лишь становлюсь свидетелем его душевных терзаний, о которых он не желает говорить. Жаль, я бы хотела, чтобы он поделился со мной. Разделил свою боль со мной.
Наконец Кирилл приходит в себя. Он поднимает голову и тут же корпусом переваливается на мою сторону, чтобы заключить меня в удушающие объятия. Это происходит так неожиданно. Паника мгновенно отступает. Туман в глазах рассеивается. Вопросы сами собой отпадают.
— Прости. Прости меня! Я чёртов идиот, я не хотел, чтобы так вышло, — молвит неустанно. Он гладит меня по волосам, а я впервые за долгое время могу ощутить внутри себя облегчение, хоть это и не конец вовсе. Он обхватывает мою голову ладонями, большими пальцами стирает со щёк слёзы, зрачки мечутся по лицу. — Я слишком ушёл в себя! Действовал на автопилоте! Я не хотел... Не хотел...
— Всё нормально... всё хорошо, — беззвучно произношу, голоса почти нет.
Я не знаю за что он просит прощения, мне и не нужно этого знать. Я накрываю его ладони своими, но слёзы не прекращаются. Это слёзы счастья. Наверное. Других объяснений у меня нет.
— Ян? — хрипло произносит, ослепив меня блеском своих глаз.
— М? — поджимаю губы, чтобы вконец не разреветься.
— Давай распишемся, а? — говорит он, подвергая моё тело разрушительному взрыву. Удивлённый вздох так и застревает у меня в глотке.
— Ч-что... ты сказал? — не веря своим ушам, я таращусь на него.
Смаргиваю стоявшие слёзы, Кирилл "пьёт" их, поднеся губы к моему лицу. Кажется, я поняла. Это не слёзы. Я просто медленно таю, упиваясь счастьем, которого думала, не дождусь никогда.
— Давай распишемся и уедем из страны? Хотя бы на неделю, а там посмотрим, — в каждом его слове читается решительность. Он уверен в своих словах.
— Кирилл, сейчас ведь ночь. Новый год! — мой разум закручивается спиралью, язык плохо слушается, бабочки устроили беспредел у меня в животе. — И даже если я соглашусь, вряд ли ЗАГС будет работать на праздниках.
— Это не проблема. Зарегистрируем брак в Доминикане, — взяв мою правую руку, он потирает безымянный палец. Осознанно или нет, я не знаю. — Пожалуйста, поехали со мной. Я хочу уйти от всего этого дерьма вокруг. Я устал, — лицо искажается в страдальческой гримасе. — Мне надо отдохнуть. С тобой.
— А как же те слова ненависти в мою сторону? Как я могу куда-то отправиться с человеком, который ненавидит меня? Которому нравится причинять мне боль.
Кирилл напрягается. Отстраняется от меня. Поднеся ладонь к челюсти, он безотрывно смотрит в ветровое стекло, словно кружащие в воздухе снежные хлопья смогли подчинить его разум себе.
— Я же не просто свыкся с той мыслью, что ты беременна. Я, чёрт бы тебя побрал, успел привязаться к этому ребёнку! Не будучи знакомым с ним, полюбил его той любовью, о существовании которой даже и не догадывался! — жестокость снова вырывается из него на свободу. Сколько её в нём? — А теперь представь, что было со мной, когда ты призналась мне, что его не существует!? Ты лишила меня его! Ты лишила меня будущего! Всего, о чём я мог думать! Да я, блять, жил только ради этого, а ты взяла и смешала всё это с грязью!
Мне больно. Невыносимо, как если бы с меня заживо содрали кожу и бросили бы на мороз медленно умирать. Мы причиняем друг другу только страдания. Осознанно. Способна ли любовь жить в условиях постоянной боли? Мы токсичны друг для друга. Но я готова захлебнуться ядом своей любви, утонуть в нём, лишь бы чувствовать его. Мне не так страшна боль, как страшно больше никогда не увидеть этих глаз, отливающих золотом и смотрящих на меня самозабвенно.
— Прости, мне тоже было обидно, когда сначала ты дал мне надежду, а потом так просто растоптал её. Но я смирилась с этим, правда! Затем узнала об этом чёртовом споре и меня как переклинило. Я действовала на эмоциях. Поддалась им, мечтая проучить. Проступком за проступок. Ничего не соображала тогда! Только когда вернулась домой поняла, какую ошибку совершила, но было уже слишком поздно. Ты поверил мне, так легко поверил. Дальше последовали слова про аборт, как очередная оплеуха от тебя! Я лишь хотела, чтобы ты почувствовал хоть каплю того, что чувствовала я в тот момент. Я хотела, чтобы ты разглядел во мне не проблему, а её решение. Извини, это было глупо с моей стороны, привязывать тебя к себе фальшивой беременностью.
— Очень глупо, — отстранённо проговаривает.
— Если бы не эта фальшивая беременность, ты бы не был со мной. Я знаю, просто...
Это был даже не вопрос, лишь факт, но Кирилл кивает и перебивает меня, всё так же глядя в окно и не моргая. Складывается впечатление, что он сейчас откажется от своего предложения, откроет дверь и вышвырнет меня на улицу:
— Не был бы, ты права. Если бы не твоя ложь, многого не случилось бы вообще. Всё было бы как прежде, с одной лишь разницей. Я как и раньше приезжал бы по праздникам. Раз в полгода трахал бы тебя в качестве профилактики или же от нечего делать. Наверняка, ты ждала
