уложили спать с Алёнушкой. Я переместилась в хозяйскую спальню.
Среди ночи проснулась – как раз в ужасе от того, что все происходящее просто сон. А он взял и положил коробочку на подушку перед моим носом.
- Ась, я думал, как это сделать романтично. Ресторан, музыка, цветы… Не знаю, позвать какую-нибудь звезду спеть для тебя… Но… я ведь банкомат да? Мне простительно если я опущу романтическую часть и перейду к главному?
Да, ему простительно, это точно!
Просто без прелюдий взять и одеть мне кольцо на палец.
Прелюдии у него в другом достаточно.
За организацию нашей свадьбы взялась, как ни странно, Роза Юрьевна. Нашла распорядителей, гоняет их, требует, чтобы все по высшему разряду.
Меня только спрашивает:
- Асенька, тебя все устраивает?
Меня устраивает. Я все равно в этом не разбираюсь. Просто выбираю – какие цветы, цветовая гамма, место, время.
Роза Юрьевна изменилась как-то внезапно. Подозреваю, не без помощи Романа.
Она и со Стасей стала вести себя более ласково. Но Стася моя словно за стеной. Не пускает к себе никого. Даже мне порой не пробиться.
Она ни разу не была в клинике у Феликса. Я не могу добиться от нее – почему? В Эмираты полетела, как только узнала, что он там, и что он совсем плох. А тут – он выздоравливает, уже и на ноги встает и ходит и… вообще, скоро его выпишут, вернется к нормальной жизни. Феликс постоянно спрашивает о ней у Романа. А она… У неё словно посттравматический синдром.
Она хочет вернуться в Вену, забрать с собой малышку.
Я даже собиралась поехать с ней, но Роман меня убедил не делать этого.
- Стась, ты уверена, что справишься?
- С деньгами Вишневских, мам? У меня будет квартира, няня… Почему бы мне не справиться?
- Я о другом.
- Мам, пожалуйста… Я не могу. Не сейчас. Потом, ладно?
Она учится дистанционно, наверстывает упущенное за то время, которое была в Дубае, и за то, которое здесь. Она уже хотела улететь, но я попросила подождать до свадьбы.
Осталось совсем чуть-чуть.
Ладонь Романа каждое утро на моем животе. Он тоже боится поверить в это чудо.
Мне было так страшно признаться ему! А вдруг он… вдруг не поверит, что это его малыш? Ну, мало ли? Нет, я, конечно, понимала, что Вишневский разумный человек, и… Но этот разумный человек, вообще-то на полном серьезе хотел ребенка купить!
И страшно было ошибиться. Хотя я накупила кучу тестов.
И первый поход к доктору – тоже ужас-ужас…
Мы приезжаем в ту самую клинику, где мне не так давно здоровую ногу в лангет замотали.
Я привожу все свои справки с диагнозами, Рома, оказывается, там наблюдался раньше и наблюдается.
Доктор поздравляет нас, говоря, что в жизни всегда есть место чуду.
- У вас, Анастасия Львовна, на самом деле не так все плохо. Да, проблемы были. Но все эти проблемы решаемы. Так что… ваше чудо может оказаться не единственным. – она улыбается, а у меня внутри разливается счастье.
Рома меня за руку держит, переплетая пальцы.
- А вы, Роман Игоревич тоже зря на себе крест поставили. Да, то, что вам говорили раньше – все правильно, все справедливо. Но вам же не ставили сто процентное бесплодие, да? Все-таки процентов пять у вас в запасе было? Вот эти процентики у нас и выстрелили. Так что езжайте домой, больше отдыхайте, и получайте максимум удовольствия от вашего состояния. – она опять улыбается, а пальцы романа сжимают мою руку сильнее, - Да, да, вы меня правильно понимаете. Все можно, но аккуратно. Сдаем все анализы и через дней десять ко мне на прием.
В коридоре у ее кабинета нас встречает тот самый хирург Товий, который в прошлый раз меня осматривал.
- Я же говорил, что вы вернетесь сюда беременными? Вот! А все почему? Примета такая.
- Какая?
- Такая. Простая. Запрос во Вселенную был отправлен. Поздравляю.
Он жмет руку Вишневскому, улыбаясь обнимает меня.
- Я доктор, мне можно!
Но даже после этого мне до конца не верится!
И Роману, похоже, тоже. Поэтому его рука так часто задерживается именно там.
- Ты знаешь, какой он сейчас?
- Почему он? Может она?
- Он – ребенок, малыш… эмбрион. Я читал, что совсем крохотный пока.
- Да, пока только плодное яйцо. Какие-то миллиметры. – меня, как и многих женщин мучает вопрос, как я буду выглядеть с большим животом. А вдруг наберу лишний вес? А вдруг вообще что-то пойдет не так? Ой, нет, об этом вообще лучше не думать…
- Знаешь, мне так хочется, чтобы он поскорее подрос, чтобы можно было уже чувствовать под ладонью твой животик. Хочется чувствовать, как он толкается…
- Я потом расскажу о твоих желаниях моим ребрам и всем внутренним органам. – смеюсь, вспоминая как носила Алёшку Стася, и как та постоянно пиналась как заправский футболист.
- Я все компенсирую, милая! – он прижимает меня, впечатывая в свою грудь.
- Как? Опять предложишь свои миллионы?
- Мои миллионы и так твои.
- Ах, ах! Только миллионы? А миллиарды?
Он зарывается лицом в мои волосы, чувствую губы, пробирающиеся к мочке уха.
- Я весь твой, без остатка. Чувствуешь?
Чувствую. Очень хорошо чувствую.
Я не знаю, в какой момент меня отпускает.
Когда я перестаю бояться просыпаться.
Может, когда понимаю, что до свадьбы остается всего неделя?
Или, когда Маруська обнимает меня и говорит, что она самая счастливая потому, что у нее есть я, а у меня есть Рома?
Или, когда Стася все-таки решается поехать к Феликсу и возвращается из больницы такая загадочная, а потом вечером плачет у меня на груди и рассказывает о том, что он просил прощения, хочет начать все с начала и вообще, он не собирался ее бросать просто вышло недоразумение?
- Мам, он вообще не видел эти фото с животом. Он… ну, он к гонкам готовился, и его друг – Дим, Дмитрий - с его телефоном постоянно ходил, ну, вроде как его личным помощником был. Дим обо мне не знал ничего. Думал, какая-то… в общем какая-то девица хочет на Феликса повесить ребенка. Он фото не удалил, хотел потом показать, выяснить. Но… в общем…
Как всегда, что-то пошло не так. Этот Дим с Феликсом разругался, про фото никто не вспомнил. А мы… ну мы со Стасей отправляли их всего два или три
