Звездец, Громов. Это шиза…
Я и сам это понимаю, но ничего поделать с собой не могу. Кто бы подумал, что к концу Марининой беременности в конченую истеричку превращусь именно я…
И вроде готовился к этому дню, вещи для больницы давно уже собраны и машина во дворе всегда на низком старте. И всё равно страшно так, что аж зубы сводит. В голове роем мельтешат назойливые мысли. Что, если что-то пойдет не так? Если с Мариной или ребёнком что-то случится? Эта паранойя мне нахрен мозг разрывает.
И хотя сама Марина по тысячу раз в день убеждает меня, что всё хорошо, я вижу, что ей тоже страшно. Ну, конечно, рожать то она будет, а не я…
Осторожно, чтобы не разбудить жену, кладу свою ладонь на живот и чувствую уже довольно ощутимые толчки. Улыбаюсь во все тридцать два, потому что мой сын весь в меня. На месте вообще сидеть не может.
— Матвей… ты почему не спишь? — сонно спрашивает Марина, обводя моё лицо расфокусированным взглядом.
— Не спится, — шепчу.
— Опять себя накрутил? Всё будет хорошо, Матвей. И врач тебе говорил, что причин для волнения нет.
— Я знаю, но…
— Принеси мне попить! — ворчит Марина, и я знаю, что она делает это, чтобы не слушать моё нытьё. Быстро чмокаю её в губы и спускаюсь на первый этаж. Набираю в стакан воды, но когда собираюсь вернуться обратно в спальню, со второго этажа вдруг раздаётся крик Марины.
Сказать, что я только что обделался — это ничего не сказать. Чёртов стакан выпадает у меня из рук и разбивается вдребезги прямо под ногами.
Перешагнув через осколки, влетаю в комнату и вижу, как моя жена одной рукой держится за край кровати, а другой за живот.
— Марин, что такое?! — бросаю взгляд на её бледное лицо.
— Воды отошли, — испуганно шепчет и смотрит на меня такими большими глазами, что у меня нахрен дыхание перехватывает.
Особенно, когда вижу, насколько страшно стало Марине. А значит я уже не могу позволить себе впадать в панику. Два паникёра на родах — это уже чересчур.
— Садись сюда, я скорую вызову, — помогаю ей сесть на кровать, а сам хватаюсь за телефон и связываюсь с диспетчером. Помогаю Марине одеться и стараюсь не пугаться, когда она слишком крепко стискивает зубы, чтобы не кричать от боли. Одеваюсь сам и, подхватив её на руки, несу вниз, на первый этаж. Успеваю только одеть ей на ноги сапоги, когда по дому разносится звонок. Отпираю ворота и вижу в окне сине-красные огни.
— Пойдем, малыш, — помогаю ей встать, и в это же время в дом заходят врачи. Марину забирают, а я сажусь в свою машину и еду за ними. По дороге набираю своих родителей, её маму и даже Костю. Хочу, чтобы кто-то был рядом и не дал мне сойти с ума. Потому что, да, мне страшно!
Какого чёрта роды начались так рано?! У нас в запасе была ещё почти неделя! Это вообще нормально?! А если с ними что-то случится?!
Твою мать…
Клянусь, лучше бы я сам рожал! Потому что думать о том, как Маринка там без меня мучается от боли — это что-то невыносимое.
Крепче обхватываю руками руль и, чтобы окончательно не съехать с катушек, пытаюсь вернуться мыслями в то время, когда всё между нами только начиналось.
Кто бы мог подумать, что серая мышка Марина заберёт себе моё сердце окончательно и безвозвратно. Я же не хотел этого ребёнка, когда узнал о нём, а сейчас хочется отмотать время назад и изменить прошлое…
Мою девочку забирают в родильный зал, а я остаюсь в коридоре один. Потому что меня какого-то чёрта к ней не пускают!
— Что там, сынок? — первыми в больнице появляются мои родители и Костя. Брат крепко меня обнимает, и я бесконечно благодарен ему за это.
— Я не знаю. Её забрали, — выдавливаю нервно. Нестерпимо хочется курить, аж лёгкие жжёт. Но я бросил почти сразу после свадьбы, потому что ни Марине, ни сыну не нужно дышать никотином.
Сейчас бы я почку отдал хотя бы за одну затяжку…
— Кто из вас отец? — вышедшая из родильного зала медсестра вырывает меня из бредовых мыслей.
Слишком быстро. Почему так быстро?!
— Я отец, — отодвинув Костю в сторону, выхожу вперёд. — Что-то не так?!
— Вы можете присутствовать на родах. Врач разрешил, — отвечает, и я сразу же соглашаюсь. Хватаю халат, шапку и что-то там ещё и быстрым шагом направляюсь туда, где моя Маринка.
Когда вижу её на кровати, такую бледную и изможденную, не могу удержаться и целую в губы.
— Спасибо, что со мной, — шепчет и чуть не воет от нового приступа боли.
Марина так крепко держит мою руку, что кажется ещё немного, и она её сломает. Кто бы мог подумать, что в моей хрупкой на вид жене скрывается такая недюжинная сила?
Где-то через бешено грохочущий пульс улавливаю, как врач даёт моей девочке чёткие указания, что надо делать. Она всё делает правильно.
— Папаш, ты как? В норме? — врач переводит взгляд на меня. Вместо ответа молча киваю, хотя на самом деле чувствую себя паршивее некуда. Такого ужаса я ещё никогда не переживал… И я даже думать не могу о том, каково сейчас Марине.
Кажется, что целая вечность проходить, прежде чем по комнате наконец разносится плач ребёнка, а Марина устало выдыхает.
Замираю, как вкопанный. Вдохнуть не получается, как и выдохнуть. Вижу этот маленький комок нашего счастья, который и на ребёнка мало похож, и понимаю, что этот ужас наконец-то закончился.
— Кирюша... — Марина глотает слёзы, и когда младенца кладут ей на грудь, она так нежно улыбается, что у меня сердце щемит.
Так вот он какой, наш Кирюха... кричит, не переставая.
Мой сын...
— Матвей, посмотри какой он красивый, — Марина смотрит на меня, а я понимаю, что не могу и шагу сделать. Кажется, собственные силы всё-таки переоценил...
— Кажется, папаша от счастья отойти не может, — усмехается доктор, протягивая мне щипцы для перерезания пуповины.
Я тоже хочу смеяться, но вместо этого просто падаю на пол без сознания…
***
Как только просыпаюсь, вспоминаю, что произошло перед тем, как я отключился. Марина родила моего сына! Итак, можно дышать спокойно. Хотя для начала было бы хорошо увидеть его и её.
Сажусь на больничной койке и протираю лицо руками. Пошатываясь, выхожу в коридор и уже там вижу целую делегацию из родственников.
— Ну что, очухался? — Макс стучит меня по плечу и хохочет. — Ладно, не парься. Я вообще на отрез отказался у Насти на родах присутствовать. Меня от одной мысли в ледяной пот бросало. А ты молодец. Выдержал… Ну практически.
— Ты как, сынок? — спрашивает мама, придирчиво меня разглядывая.
— Нормально. А как Марина?
— Врач говорит, что всё хорошо, но нас туда не пускают, — пожимает плечами.
Сознание понемногу проясняется, поэтому сразу же направляюсь к врачу. Он и мне говорит, что всё хорошо, даже позволяет проведать Марину и ребёнка.
Неуверенно переступаю порог и вижу, как сын лежит возле Марины и смотрит на неё своими ярко голубыми глазами. Такими же, как у меня. От этого зрелища за рёбрами снова начинает щемить.
— Ты как? — Марина хмурится, разглядывая меня.
— Вообще-то, это я должен у тебя спрашивать, - сажусь рядом с ними на корточки и целую Марину в губы.
Если и может быть более позорная ситуация в моей жизни, то моя фантазия не способная её вообразить.
— Прости, что так случилось. Кажется, я немного перенервничал.
— Ты молодец. И всё делал правильно, — улыбается. — А вот я испугалась. Думала, что легко будет, а оказалось, что это очень трудно.
— И я испугался, — шепчу. — Ты даже не представляешь насколько. Хорошо, что всё хорошо. Я люблю тебя.
— И я тебя люблю, Матвей, — улыбнувшись, переводит взгляд на сына. — Он красивый, правда? И так на тебя похож. Даже представить боюсь, сколько женских сердец будет разбито.
— Почему сразу разбито? Может, он как я будет однолюбом, — усмехаюсь, проводя рукой по Марининым волосам.
— Ну, до этого, к счастью, ещё далеко, — смеётся. — Я сама ещё не нарадовалась им. Так и хочется расцеловать тебя в щёчки, сынок.
Кирюха смешно причмокивает, когда Марина его целует, а я не могу поверить, что этот ужас наконец закончился.
