Когда я вернулся домой.
— Да?
Он разводит мои ноги, его ладонь бродит по моему бедру, после чего он медленно опускается на колени.
— С такими мыслями я прикасался к себе. Целовать тебя, чувствовать тебя, пробовать на вкус, пока ты не будешь умолять об оргазме.
Я прерывисто выдыхаю, когда его ладонь мягко раскрывает меня, наконец-то гладит там — так идеально, так нежно, что я готова расплакаться.
— Я люблю дразнить тебя, но сегодня я не могу заставлять тебя ждать, Фрейя, — он мягко целует моё бедро, после чего сначала один, а потом и два пальца проникают внутрь.
— О Боже, — мои руки вплетаются в его волосы, когда он приподнимает одну мою ногу и укладывает на своё плечо. Я так интимно раскрыта перед ним, пока его поцелуи клеймят мою кожу, вверх и вниз по бедру, везде, кроме того места, где я так хочу его, пока пальцы продолжают сводить меня с ума.
Эйден поднимает взгляд, его веки полуопущены, дыхание вырывается неровными вспышками.
— Я так сильно скучал по этому. Я скучал по тебе.
Затем его рот накрывает меня, порочные ласки и круги его языка заставляют меня ахать и раскачиваться навстречу.
Есть мужчины, которые ласкают женщину ртом, потому что знают, что это доставляет ей удовольствие. А есть мужчины, которые ласкают ртом так, будто это благоговейное почитание, будто каждая секунда, проведённая с их лицом между её бёдер — это в их понимании рай. Эйден из таких, и он всегда заставляет меня чувствовать себя богиней, когда проделывает это.
Я наблюдаю за ним, за мягкими ритмичными ласками его рта, за его рукой, гладящей моё тело, скользящей по бедру, прикасающейся к каждому моему изгибу. Он прослеживает растяжки на моих бёдрах, стискивает крепче, и это выдает его отчаяние почти так же очевидно, как и крепко стоящая эрекция, которая показывает, как сильно ему нравится вот так доводить меня до оргазма.
Моя пятка упирается в его спину, ладони вцепились в его волосы, и я задыхаюсь, желание оргазма едва дает мне дышать. Расплавленный жар опаляет мои конечности и груди, собирается в глубине моего тела, пока Эйден постанывает.
Я закрываю глаза, теряясь в экспертных ласках его языка, в нарастающем внутри отчаянии. Внезапно он встаёт и сминает мой рот поцелуем. Я чувствую его вкус и свой, когда мои руки обвивают его, а колени едва не подкашиваются.
— Фрейя. Прикоснись ко мне. Прикоснись ко мне, пожалуйста.
Он хватает мою руку и кладёт на свой член, толстый и пульсирующий. Я глажу его, каждый горячий, бархатистый, крепкий дюйм под моей ладонью.
— Я хочу тебя, — тихим и низким голосом говорит он мне на ухо. — Я хочу тебя, влажную и умоляющую. Я хочу, чтобы ты содрогалась на моём члене.
Его слова порождают новую нужду, горячее отчаяние стать как можно ближе с ним.
— Фрейя, — шепчет он. Здоровой рукой он приподнимает мою ногу и ставит её на встроенную скамейку, потирает меня, вжимается в мои бёдра. — Скажи мне.
— Я хочу твой член, — ахаю я, и мои руки проходятся по его груди, по его длине, по напрягшимся яйцам, отчего у него вырывается бездыханный стон.
— Тогда возьми его, — говорит он, погружаясь в меня до боли медленно. Я царапаю его плечи, изнывая, такая готовая для всего него.
Весь воздух вырывается из моих лёгких, когда он отстраняется, затем проникает глубже. Опустив рот к моим грудям, Эйден награждает их нежным и безраздельным вниманием, и мои соски напрягаются и пульсируют.
Он такой твёрдый, а я уже так отчаянно близка. Я опускаю руку по своему животу и тру клитор, чувствуя первый шепоток разрядки.
— Я чувствую тебя, — шепчет он. — Боже, я чувствую тебя, Фрейя. Кончи, детка. Кончи на мне.
Наши губы сминаются воедино. Глубокие, медленные ласки его языка, совпадающие по темпу с размеренными толчками бёдер. Я тяжело дышу ему в рот. Мои пальцы на ногах подгибаются. Мои вены буквально горят, будто переполнившись жидким золотом. Нарастает горячая и мощная разрядка, томление столько сладкое и резкое, что мой крик эхом отдаётся вокруг нас, пока я умоляю его обо всём.
— Всё, — хриплю я.
— У тебя всё есть, Фрейя, — пока Эйден удерживает мой взгляд и двигается глубокими толчками, я кончаю с хриплым рыданием. Рыданием, которое не заканчивается одним воплем разрядки. Рыданием, которое переходит в тихие слёзы радости, облегчения и других горько-сладких эмоций, не имеющих названия, лишь форму и тень того, что мы упустили и получили, пока боролись прийти к этому месту. Месту, в котором вода льётся на нас, и мне не надо скрывать слёзы. Месту, в котором я доверяю своему мужу, который сцеловывает мои слёзы — все до единой — и крепко обнимает меня.
Плейлист: Jaymes Young — Stoned on You
Фрейя лежит в моих объятиях, влажная после душа, её дыхание тихое и размеренное.
— Я не сплю, — бормочет она.
Я целую её в волосы, провожу ладонью по её спине.
— Ничего страшного, если уснёшь.
— Я не хочу спать, — шепчет она. Её рука опускается по моему телу, одобрительно обхватив мою длину. — Я хочу прикоснуться к тебе.
Я не кончил после неё. Я этого не скрывал. Отчасти это потому, что она рыдала, а плач Фрейи всегда переполняет адреналином моё тело. Поначалу я буквально на секунду испугался, что каким-то образом причинил ей боль или расстроил, но потом понял, что она просто… чувствовала. И я обожал то, что женщина, буквально месяц назад заставшая меня в душе, смотревшая холодными глазами и отгородившаяся всем телом, с тысячью невысказанных слов между нами, сегодня чувствовала себя достаточно безопасно, чтобы плакать в моих объятиях просто потому, что это было ей нужно.
После этого все следы реакции моего тела исчезли. Фрейя поцеловала меня, прошептала, что любит меня. Затем мы помыли друг друга, крадя поцелуи, и обнимались, пока не закончилась горячая вода.
Я знал, что это может случиться, что мы ляжем в постель, и она попытается продолжить с того места, где мы остановились. Когда я обдумывал это, страхи и тревоги из-за того, что может пойти не так, становились громче и шумнее в моей голове.
Пока её рука поглаживает меня, я не знаю, что делать. Я лишь знаю, что холодная волна тревоги омывает меня, как в наше второе утро на Гавайях, когда я забыл правило номер один — никогда не стой спиной к океану — и волна впечатала меня в песок. И подобно
