Большей гордости для отца трудно представить.
Странная штука – прошлое. Есть события, произошедшие давно, но они настолько ярки в памяти, что кажется – протяни руку и дотронешься до них. Я и сейчас вижу автобус компании «Грейхаунд», в котором произошла наша встреча с Кэмрин. Если бы каждый из нас тогда не послал подальше все эти предрассудки и глупости, считающиеся в обществе «правилами приличия», мы бы никогда не встретились. Если бы Кэмрин поддалась обычным страхам молодых мамаш, мы бы не полетели на Ямайку с Лили, которой не исполнилось и полутора лет. Мы жили так, как нам хотелось, плюя на стереотипы общества. Мы шли на определенный риск, выбирали непроторенные дороги, но нас никогда не волновало, что об этом скажут другие. Не всегда мы занимались тем, что нам нравится, но если какое-то дело нам надоедало, мы его бросали. Иногда приходилось подрабатывать в таких местах, как рестораны быстрого питания, однако мы не позволяли заработкам управлять нашей жизнью. Мы не смирялись, искали выход и всегда находили. Мы помнили: у нас только одна жизнь и она не будет без конца давать нам шансы прожить ее интересно. Ухватились за первый же шанс и понеслись.
По-моему, у нас это неплохо получилось.
Честно говоря, я не знаю, о чем еще говорить. Определенный этап нашей жизненной истории подошел к завершению, однако жизнь не кончается. До конца еще очень далеко. У нас с Кэмрин впереди очень много неосуществленных планов. Есть столько мест, где мы пока не были. И столько «правил жизни», которые нам хочется нарушить.
Сегодня у нас, так сказать, день передышки. Особый день. Для Лили, для нас. Определенное подведение итогов того, как мы трое прожили эти годы. Эта часть нашей истории заканчивается, но наше путешествие продолжается и будет продолжаться, пока мы живы.
Эпилог
Спустя пятнадцать лет
– Лили Пэрриш! – слышится со сцены голос миссис Моррисон.
Следом раздаются возгласы моих родных, а также крики, свист и аплодисменты друзей.
Встаю, поправляю на голове шапочку выпускницы и по деревянным ступеням поднимаюсь на сцену. Шапочка сидит криво. Папа уже поддел меня, сказав, что в моей форме головы повинна мама. Если бы я уродилась в него, шапочка сидела бы идеально.
Пока я иду по сцене, крики, свист и аплодисменты только нарастают. У меня бешено колотится сердце. Я очень волнуюсь. На лице – широченная улыбка. Кажется, я уже целых двадцать минут улыбаюсь подобным образом.
Аттестат мне вручает директор Хановер. Аплодисменты усиливаются. Смотрю в зал, на первый ряд. Мои родители встали; их глаза сияют от радостного волнения. Мама посылает мне воздушные поцелуи. Папа подмигивает и аплодирует. Они оба так горды мной, что у меня перехватывает дыхание. Если бы не они, я бы не стояла сейчас на этой сцене. Вряд ли найдутся родители лучше, чем они.
Выпускная церемония заканчивается, и мы с моим приятелем Гэвином проталкиваемся сквозь толпу и подходим к моим родителям.
Мама обнимает меня и целует в макушку.
– Лили, ты сделала это! – говорит она, сжимая меня в объятиях. – Я так тобой горжусь!
Похоже, мамочка сейчас заревет.
– Мама, не плачь. Тушь поплывет.
Она усиленно трет глаза.
– Поздравляю, моя маленькая, – говорит папа и тоже обнимает меня.
– Спасибо, папа. – Я встаю на цыпочки и целую его в щеку.
Он обнимает меня за талию, как будто хочет от кого-то защитить.
Впрочем, я знаю от кого. Он сердито взирает на Гэвина, как всегда оглядывая парня с головы до ног. Я хорошо изучила этот оценивающий взгляд. Все два года, что мы дружим с Гэвином, папа постоянно держится настороже. Правда, сейчас папин сердитый взгляд не более чем шутка. Но он целый год мариновал Гэвина, прежде чем стал отпускать меня на свидания одну. До этого меня обязательно сопровождал либо он, либо мама. Не скажу, чтобы мне это нравилось. И все же родительская сверхопека не отпугнула Гэвина. Думаю, одно это должно было показать моим родителям, что мой друг достоин уважения.
Честное слово, Гэвин – отличный парень. Догадываюсь, в глубине души мои предки это тоже знают.
– Поздравляю, Гэвин, – говорит папа и пожимает ему руку.
– Благодарю, мистер Пэрриш. – Гэвин до сих пор побаивается моего папочку. Круто, ничего не скажешь.
Дома родители устраивают мне грандиозное торжество, на которое собирается куча народа. Можно сказать, все. Приехали те, кого я не видела несколько лет. Дядя Эшер и тетя Лиа прилетели прямо из Испании! Приехали и дядя Эйдан с моим двоюродным братом Эйвери, моей двоюродной сестрой Молли и его новой женой Элис. Тут же мои бабушки Марна и Нэнси. Нэнси терпеть не может слова «бабушка», и я с раннего возраста зову ее Нана Нэнси. У Наны Нэнси плоховато со здоровьем: рассеянный склероз.
– Это что же, мы с тобой скоро расстанемся? – спрашивает моя лучшая подруга Зоуи.
Она дочка маминой лучшей подруги Натали. Как и наши мамы, мы с Зоуи вместе выросли в Роли.
– Я бы рада не расставаться, но сама знаешь, – говорю я, обнимая Зоуи. – Я буду тебя навещать.
– А я буду жутко по тебе скучать.
– Хочешь быть поближе ко мне – перебирайся в Бостон, – предлагаю я.
Зоуи закатывает глаза. Ее темные волосы рассыпались по плечам. Она садится на барный стул.
– Увы, подруга, – вздыхает Зоуи. – Не поеду я с тобой в Бостон. Похоже, я и в Северной Каролине долго не задержусь.
– Как это понимать? – удивляюсь я и сажусь рядом с ней.
В кухню входит дядя Коул и с шумом швыряет в мусорное ведро пустые пивные бутылки.
Зоуи вздыхает, подпирает ладонью подбородок и теребит прядку волос:
– Мои предки собрались переезжать в Сан-Франциско.
– Да ты что? Серьезно?
– Угу.
Я не понимаю, расстроена ли Зоуи таким поворотом или пока не разобралась со своими чувствами.
– Так это же здорово, – говорю я, надеясь ее подбодрить. – Ты что же, не хочешь переезжать?
– Лил, я сама не знаю, чего хочу, – признаётся она. – Это же чертовски далеко от Роли. Это тебе не на другую улицу переехать.
– Конечно, – соглашаюсь я. – Но они же собрались не в какую-то дыру, а в Сан-Франциско! Я была бы не прочь там пожить.
Зоуи отвечает слабой улыбкой.
Не знаю, слышит ли дядя Коул наш разговор. Он всегда какой-то задумчивый. Взяв из холодильника несколько новых бутылок, он возвращается в гостиную, на ходу улыбаясь мне.
Потрясающий у меня дядя с маминой стороны. Приехав, он вручил мне конверт с поздравительной открыткой и двумя бумажками по сто баксов.
– Зоуи, по-моему, тебе нужно только радоваться. Если честно, я жду не дождусь, когда смогу приехать к тебе в Калифорнию. Я не шучу. Чувствуешь, как красиво звучит само это слово «Калифорния»? – Я театрально взмахиваю руками.
