Никто не расслышал, как тихо приоткрылась дверь. Первым Лайза увидела Себастьяна. Она уже собралась распахнуть дверь и радостно окликнуть его. Но тут, как раз вовремя, она заметила нечто странное. Себастьян очень медленно отходил от окна. Почти на цыпочках.
— Трэвис, отойди в сторону, — повелительно сказал Уэйн. Лайза замерла.
— Нет! — выкрикнул Трэвис. — Кир, быстро уходите. Скорее!
— Не двигаться! — проскрипел Уэйн, но в голосе не было уверенности. Тело Трэвиса загораживало Кира, поэтому Д'Арвилль сделал шаг вправо. Трэвис сразу тоже переместился. Лайза, затаив дыхание, медленно открыла дверь. К счастью, все были слишком заняты, чтобы заметить ее.
Кир не двигался.
— Я не уйду…
— Уходите! — прошипел Трэвис. — Он в меня не выстрелит!
— Он и в меня не выстрелит, — наконец произнес Себастьян.
Лайза увидела, что Уэйн дернулся, как марионетка, у которой перерезали нити. Он круто повернулся в поисках человека, которому принадлежал такой знакомый голос, и его мозг, только что работавший четко и ясно, вдруг заполнился путаницей эмоций и сомнений.
— Себастьян! — Имя сорвалось с его губ, и он опустил руку. Он смотрел на психиатра, в голубых глазах плескалось смятение. Он сделал несколько шагов к нему, таким образом подойдя ближе к открытой балконной двери. — Не подходи! — вдруг резко произнес он и снова поднял пистолет, нацелив его прямо в сердце Себастьяна.
Лайза быстро вошла в комнату. Она понятия не имела, какая трагедия разыгрывалась перед ее глазами, но она видела, что этот маньяк целится в Себастьяна из пистолета. Больше ей не нужно было ничего знать.
Тем временем Себастьян продолжал медленно приближаться к Уэйну. Тот попятился, шагнув на балкон. Ни он, ни Себастьян Лайзу не заметили. Они видели только друг друга. Присутствующим показалось, что мощная фигура Д'Арвилля начала как бы становиться меньше. Мягкий голос Тила набирал силу, его кроткие глаза не отрывались от лица пациента.
— Возьми мою руку, Уэйн, — ласково говорил Себастьян. — Ты ведь знаешь, что только я могу тебе помочь.
Лайзе захотелось разрыдаться. Даже сейчас, когда его собственная жизнь в опасности, он пытается помочь этому чудовищу! Она подошла поближе, прячась за спиной Себастьяна, — так близко, что могла до него дотронуться. Лайза представления не имела, что собирается делать. Знала одно — она должна его спасти.
— Себастьян! — снова проговорил Уэйн с мольбой в голосе и покачал головой. — Не заставляй меня убивать тебя. Пожалуйста!
Тот мягко улыбнулся.
— Уже пора, Уэйн, — тихо сказал он. — Пора избавиться от всей этой боли. Я тебе помогу. Обещаю. — Свет с балкона освещал этих двух людей, живущих в их собственном, замкнутом мире. — Ты должен выбрать. Сейчас, Уэйн. Я больше не буду ждать.
— Не могу!.. — взвизгнул Уэйн.
Себастьян подошел еще ближе и протянул руку, чтобы взять пистолет.
Трэвис почувствовал, как впилась в его плечо рука Кира. Оба с облегчением вздохнули, когда врач взял пистолет из безжизненных пальцев Уэйна и швырнул его в сторону, едва не задев стоящую почти вплотную Лайзу. Она увидела упавший на ковер пистолет и едва не расплакалась, так ей стало легко. Но тут она заметила, что Кир сделал шаг вперед и поднял пистолет.
Движение отвлекло Уэйна. Когда он увидел американца с пистолетом, перед его мысленным взором вдруг возникла страшная картина — травля в газетах, его портреты с подписью «Сын нациста». Он смотрел на Кира и представил себе обвинительный приговор, тюремное заключение, высылку, позор. Он зарычал, толкнул Себастьяна в грудь и попытался ворваться в комнату. Но Себастьян оказался быстрее. Он схватил Уэйна за руку, тот пошатнулся, сделал шаг назад, ударился ногами о каменные перила балкона и почувствовал, что теряет равновесие.
— Нет! — одновременно закричали Уэйн и Лайза.
Она кинулась вперед и успела поймать Себастьяна за свободную руку. Но внезапность падения и вес Уэйна работали против него. Себастьян на мгновение встретился взглядом с Уэйном и крепче сжал его руку, но огромный француз уже падал вниз.
— Уэйн! — в отчаянии закричал он, увлекаемый весом Уэйна к краю балкона.
На мгновение глаза Уэйна расширились. Он знал, Себастьян не отпустит его руку. И еще он знал, что в этом случае они оба разобьются.
Он резко дернул руку, вырвался и полетел в темноту. Последнее, что он слышал, был отчаянный вопль Себастьяна, выкрикивающего его имя.
Трэвис и Кир выбежали на балкон и посмотрели вниз. Уэйн лежал на камнях, как тряпичная кукла.
Себастьян упал на колени и уставился на Лайзу. Он не знал, откуда она взялась. Ее появление было чудом. Только что он готов был умереть, и вот она обнимает его, и ее объятие такое же крепкое и надежное, как и ее любовь.
Он смотрел на нее с благодарностью, не находя слов. Потом его взгляд, как магнитом, притянуло распростертое внизу тело.
— Он меня отпустил, — дрожащим голосом сказал Себастьян. — Он знал, что умрет и… отпустил меня. Не все в нем было плохо, Лайза, — взмолился он, поворачиваясь к ней и беря ее за холодные, трясущиеся руки. Его глаза умоляли ее. Он хотел сказать ей, как сильно он ее любит. Как она ему нужна. И еще он хотел, чтобы она поняла. Насчет Уэйна.
Лайза поняла. Она крепко прижала его к себе.
— Верно, — мягко согласилась она, глядя на тело внизу, — в нем не все было плохо.
Неделю спустя Трэвис вошел в больничную палату как раз в тот момент, когда его мать швырнула в Вэла подушкой.
— Ух ты! — завопил Вэл. — Больно же!
— Трус! — Вероника показала ему язык и вдруг заметила сына. — Трэвис! Давно пора. Мне безумно хочется винограда.
Тот рассмеялся и поставил пакет с разнообразными фруктами на столик. Вэл тут же протянул руку и ухватил кисть винограда.
— Эй! — закричала Вероника.
Трэвис снова рассмеялся и про себя подумал: очень кстати, что его родители лежат в отдельной палате, подальше от других пациентов. Теперь, когда они уже почти поправились, а тесты подтвердили, что мозг у обоих не задет, с ними стало сложно управляться.
— Веди себя прилично, папа, — укорил Трэвис, — отдай маме виноград.
Вэл ухмыльнулся.
— Она меня ударила. Тупым предметом.
— А ты обозвал меня лысиком! — возмутилась Вероника.
И верно, на голове у Вероники почти не было волос, впрочем и у Вэла тоже. От высокой температуры они так посеклись, что им пришлось обрить головы. Но у Вероники уже появился темный пушок, который скоро превратится в ее обычную роскошную гриву.
Трэвис с радостью узнал, что дело обошлось без серьезных ожогов. Только слегка задеты руки. У Вэла они были до сих пор забинтованы. Он обжег их, стараясь открыть окно — сталь фрамуги раскалилась чуть не докрасна. Открыл и вынес Веронику из пламени.
