— Папа, но это же глупо! — взмолилась Джейн. — Впереди у нас еще несколько дней. Завтра сюда приедет отец Алистера. Он так хотел с тобой познакомиться.
— Ничего глупого, если ты хочешь знать. Мне тут не нравится. Все не нравится, сама система. Я не хочу чувствовать себя очередным ее винтиком, пусть даже только в выходные. Оставаясь тут, я тем самым предаю свой класс. И если ты думаешь, будто я готов сидеть и дожидаться, когда какой-то там гребаный эрл, или кто он там, приедет и соизволит переброситься со мной парочкой слов — то очень ошибаешься.
— Папа!..
— Джейн, ты здорово изменилась, а я все тот же. У нас с тобой теперь нет ничего общего. С тобой и с твоим мужем, если уж на то пошло. Так что я хочу уехать, и поскорее.
Она упросила Марка отвезти родителей домой и никакой горечи при этом не чувствовала. Родители и прежде-то были далеки от нее, так стоит ли огорчаться? Пускай отец и дальше придерживается своих дурацких взглядов, между ними и правда не осталось решительно ничего общего, только формальное родство. Теперь именно здесь находился дом Джейн, здесь были ее друзья, тут она чувствовала себя в безопасности.
Сняв с кровати дурацкое розовое одеяло, которое положила специально, чтобы родители полюбовались на свой подарок, Джейн аккуратно сложила его и засунула подальше, на антресоли большого шкафа.
С каждым прожитым месяцем Джейн все увереннее чувствовала себя в новом доме, ловко справляясь с хозяйственными делами. Правда, круг друзей все еще оставался достаточно небольшим, и отчасти это объяснялось тем, что владельцы соседних имений не спешили приглашать их в гости. Исключение составляла разве что уэссекская герцогиня, несколько раз приглашавшая молодых на ужин и, в свою очередь, пару раз посещавшая их. С этой женщиной Джейн было на удивление легко и приятно, как легко ей было вместе с Онор, с семейством местного ветеринара.
— Скажи, а раньше в другие дома тебя приглашали? — как-то вечером поинтересовалась Джейн у мужа.
— Приглашали.
— А почему же не приглашают теперь? Должно быть, из-за меня?
— Скорее всего по округе ходят слухи, что, дескать, моя мать не одобряет подобные мероприятия. Соседи не желают ссориться с ней. Да и она их не особенно жалует.
— Но ведь герцогиня-то приглашает?
— Ну, той совершенно плевать на мнение моей матушки. У нее с матерью различные весовые категории. Помнишь, я как-то тебе говорил, что герцогини — это тяжелая артиллерия на английской общественной сцене.
— Прямо игра какая-то да и только. Надеюсь, я никогда не опущусь до такого: делать или не делать, говорить или не говорить что-либо в зависимости от того, что могут подумать обо мне люди, занимающие более высокое социальное положение.
— Да, дорогая, ты совершенно права. Я не сомневаюсь, такой ты уже никогда не будешь, — со смехом согласился Алистер. — И если хочешь знать, я вовсе не против.
— Но Линда и Берти Талбот, по-моему, весьма милые люди, хотя у них с твоей матерью отношения очень неплохие.
То была чистая правда. Талботы изо всех сил старались подружиться с молодыми, часто приглашая их на обед и зазывая к себе Джейн в любое удобное для нее время.
— Я в некотором смысле даже удивлен, — раздумчиво произнес Алистер. — Это все довольно странно. Ты правильно подметила, что они в хороших отношениях с матушкой. Кстати, а тебе не приходило в голову, что матушка использует Линду как источник информации: чтобы та зазывала, значит, нас, а потом сплетничала? Впрочем, Линда, возможно, просто-напросто старается держать нос по ветру, с тем чтобы, когда я унаследую имение, у нее были бы с соседями приличные отношения?
— Алистер, как ты можешь?! Они всегда были так внимательны ко мне. Я думаю, причина в другом. Поскольку у них нет собственных детей, им, должно быть, приятно видеть молодежь у себя в доме. Поначалу я их ужасно боялась, но теперь привыкла, и мне у них нравится. Должно быть, потому, что они такие эксцентричные, твоя мать сквозь пальцы смотрит на их доброе отношение ко мне. Считает это просто-напросто очередной их причудой.
— Знала бы ты, какой ценой достается им эта эксцентричность! — загадочно произнес Алистер.
Да, эти люди поистине не знали забот. Джейн прямо-таки испытывала священный трепет, наблюдая за тем, как эта чета говорит и поступает, решительно не обращая внимания на мнение окружающих. Они жили в просторном палладинском доме, однако из-за отвратительного ведения хозяйства он разваливался прямо на глазах. Талботы принадлежали к тем домовладельцам, которые не поддерживали порядок даже для видимости, не говоря уже о том, чтобы изредка делать ремонт. В результате дом их представлял собой ужасное зрелище. По фасаду прошли огромные трещины, от баллюстрады откалывались огромные куски кирпича, крыльцо порядком поизносилось, ступеньки заросли сорняками. Главный подъезд к дому представлял собой вообще сплошную череду рытвин и грозил неопытному автомобилисту большими неприятностями. Внутри дом был ничуть не лучше. От времени и отсутствия должного ухода мебель развалилась, собаки пачкали некогда превосходные старинные ковры. В доме постоянно стоял запах кислой капусты. Линда и сама весьма смахивала на собственный дом. Некогда весьма привлекательное, лицо ее теперь покрылось густой сетью морщин, поблекло. Одевалась она черт знает во что — в какие-то допотопные твидовые тряпки, в свитер домашней вязки. Что же касается трапезы, то в доме Талботов случалось по-разному: то угощали на дорогом фарфоре с серебряными приборами, то запросто ставили тарелку горячих бобов прямо на ковер: приходилось есть в окружении резвящихся кошек и собак.
Талботы придерживались столь правых взглядов, что других таких людей Джейн вряд ли когда еще встречала. Девушка тихо изумлялась, слушая рассуждения Линды о том, что коммунисты проникли уже во все дыры, что их следует искать не только под кроватью премьер-министра, но и в самой кровати. Джейн полюбила Талботов, доверилась им, и мало-помалу Линда сделалась ее конфиденткой. Она нередко спрашивала у Линды совета относительно меню, или о том, как следует ответить на то или иное письмо, или как надписать письмо титулованному лицу.
Огород Талботов находился в не менее запущенном состоянии, нежели их главная подъездная дорога. Джейн с помощью Марка сумела наконец получить водительские права и взяла за правило заезжать к Талботам с целыми сумками даров с собственного огорода.
Однажды утром Джейн, как обычно, позвонила у входной двери. Ответа, однако, не последовало. Тем не менее она вошла в дом, что ей разрешалось хозяевами, и тотчас услышала скрипучий голос хозяйки. Та разговаривала по телефону в соседней комнате, и Джейн решила подождать.
