— У тебя глаза цвета маренго. — Не громко и мягко произносит он вместо «доброго утра», медленно протягивая руку и касаясь костяшками пальцев небольших родинок на скуле Макса. Почти неощутимо. Как тогда, когда Максим спал на его плече в гостиной, но сейчас Женя может сделать это в открытую. Кожу Макса начинает приятно покалывать от этого прикосновения.
— А какой это цвет? — Так же негромко и слегка рассеянно спрашивает Макс. Он никогда особо не разбирался в оттенках и их странных названиях, но сейчас, уткнувшись щекой в подушку, ему почему-то нестерпимо хочется узнать какой же это цвет в понятии Жени.
— Вечернего моря. Серо-синего и почти черного ночью.
— Я ни разу не видел моря. — Признается Макс, подкладывая согнутую руку под голову. — Вживую, я имею в виду. Мы с Тохой хотели сделать мотопробег летом к морю, но… Теперь Тохи нет, и мотоциклов… и моря.
На короткую секунду Женя улавливает оттенок горечи в голосе Макса, и ему отчаянно хочется, чтобы тот улыбнулся. Ему.
— Можно будет поехать на машине, и я обязательно покажу тебе море. — Мягко улыбается он. — Если захочешь.
— Серьезно? — Скептически переспрашивает Макс, приподнимаясь на локте и непроизвольно улыбаясь в ответ. — Ты за рулем до самого моря? Уверен, что доедем?
— Обещаю. — Смеется Женя. — Ты же входишь в базовую комплектацию, так что думаю, справлюсь.
Вдруг выражение лица Макса меняется, и он вскакивает с кровати.
— Твою мать!
Женя не успевает среагировать, как Максим уже выскакивает из комнаты. Поднимается следом, и когда выходит в коридор, застает его на пороге кухни. Он абсолютно забыл о вчерашнем потопе.
— У нас тут свое море, блин. — Приседая и приподнимая край насквозь пропитавшейся водой ковровой дорожки, под которой разбух ламинат, замечает Макс. — Я фонарею, и чо теперь делать?
— Ремонт? — Со вздохом делает предположение Женя и заходит на кухню, замечая, как под тяжестью его шагов между стыков ламината проступает вода. — И, похоже, не только нам, но и соседям снизу.
— Зашибись. Так, ладно. — Макс сворачивает дорожку, которая при этом издает чвакающие звуки и весит не меньше тонны. — Пока в ванну засуну, вечером будем разбираться.
Женя поднимает с пола их разбросанную и не успевшую за ночь высохнуть одежду и идет за Максом, оставляющим за собой мокрый след, капающей с дорожки воды. Открывает ему дверь в ванную и, засунув одежду в стиральную машину, включает душ, пока Макс, матерясь, утрамбовывает дорожку сбоку, чтобы та не съезжала, но безрезультатно. Женя секунду наблюдает за этой провокационной позой обнаженного Максима и не в состоянии пересилить себя, подходит ближе. Кладет ладони на его узкие бедра, чуть сжимая кожу и поглаживая большими пальцами. Идеальный обхват. Да.
— Жень, вот сейчас прямо пиздец, как в тему. — Рассеянно.
— Не вижу, чтобы ты сопротивлялся.
— Уйди, пративный. Так? — Стебно произносит Макс. Наконец, удается зафиксировать дорожку, прислонив ее к углу, и он выпрямляется. Женя проводит кончиком языка по его шее сзади, от основания до линии волос, ощущая выступившие на коже Максима мурашки и наслаждаясь внезапной вседозволенностью.
— Мне нравится, продолжай. — Тихо смеется он возле его уха. Кончики пальцев мягко поглаживают чувствительную кожу уже внизу живота Макса. — Мне же нужно соответствовать своему статусу извращенца.
Максим хмыкает и, перехватив его руку, делает шаг в ванну, утягивая за собой Женю. Прижимает его к холодной кафельной стене и трется кончиком носа по шее, соприкасаясь бедрами. Слегка задевает губами. Не целует, просто вдыхает запах кожи, свою дозу адреналина.
— У меня жуткая новость, — насмешливо, — с тобой живет еще один.
Немного повернув голову, Женя застывает в сантиметре от его лица, следя за реакцией, но Макс не отворачивается, только сглатывает и машинально облизывает губы, приоткрывая их. Женя подается вперед и их дыхание смешивается, когда губы касаются друг друга. Целовать. Чуть подталкивает Макса, пока не чувствует льющуюся из душа на их головы воду. Упирается одной рукой в стену позади него, другой рукой то сминает его ягодицу, то проводит по расселине между ними, пока тот отвечает на поцелуй под теплыми струями, стекающими по обнаженной коже. Касаться. Вдруг чувствует, как рука Макса соскальзывает по телу вниз и уверенно проводит по паху. Непроизвольно мычит в его губы, ощущая, как Максим довольно улыбается сквозь поцелуй, и его поглаживания становятся более провокационными. В них даже намека на сомнения нет, Макс точно знает, чего хочет добиться. Лучшего утра быть просто не может. Женя позволяет Максу делать, что тот хочет, не перехватывая инициативу и чувствуя, как усиливается его эрекция с каждым влажно-скользящим прикосновением. Дыхание начинает сбиваться.
— Вместе… — Женя накрывает ладонью уже отвердевшую плоть Максима. У Макса на него стояк! После всего, что было, он и мечтать о подобном себе не позволял и сейчас понимает, что мог бы вечно любоваться этим зрелищем, как горящим огнем или льющейся водой.
Макс прерывисто выдыхает, когда Женя, открыв большим пальцем крышку на геле для душа, выдавливает на их ритмично двигающиеся вверх-вниз руки перламутрово-белый прохладный гель. Скольжение становится более приятным и возбуждающим, пока спустя какое-то время мышцы живота, наконец, не начинают резко и быстро сокращаться. Темп ускоряется, а они судорожно дышат в рот друг друга. Спазм наслаждения и шумный выдох-мычание. Макс кончает первым, утыкаясь лбом в плечо Жени и неосознанно сжимая ладонь сильнее. Жене достаточно этой картины и этого ощущения, чтобы через пару секунд последовать за ним. Наслаждаться. Макс делает несколько частых вдохов-выдохов синхронных дыханию Евгения и отстраняется, взгляд все еще мутный. Такой, как особенно нравится Жене.
— Теперь части тела будут выборочно мыться? — Немного стебно улыбается он и, запрокидывая голову, подставляет лицо под душ. Закрывает глаза и запускает пальцы в волосы, пока Женя наблюдает, как по его лицу и шее сбегают ручейки воды, прокладывая себе путь вниз по телу. Это в тысячу раз восхитительней, чем в богатом Женином воображении. Выдавливает еще немного геля на ладони и скользит ними по коже Максима.
— Нет, просто начинать будем с самых основных. Одну, можно считать, мы уже помыли.
— Тогда вставать придется еще на несколько часов раньше. Ну, чтобы все части помыть. — Хмыкает Макс. — Ты не опоздаешь?
— У меня кухню затопило. Думаю, опоздание в этом случае будет простительно.
Заставляет повернуться смеющегося Макса и намыливает ему спину, обводит кончиком указательного пальца линии татуировки-иероглифа между лопатками.
— Нравится? — Макс слегка поворачивает голову в его сторону.
— Как только увидел. — Ладони медленно соскальзывают вниз, с нажимом проводя подушечками больших пальцев вдоль позвоночника, и останавливаются на ягодицах. Несколько секунд массируют поясницу. Вновь поднимаются вверх, разминая плечи и шею. Макс упирается ладонями в кафельную стену перед собой, чтобы не потерять равновесие от этих сильных, но приятных и расслабляющих прикосновений.
— Ты тогда тоже об этом думал? — Вдруг спрашивает он.
Женя вспоминает, как делал ему массаж в больнице и чуть улыбается.
— Если скажу, что думал почти каждый раз, когда видел тебя, это будет достаточно по-извращенски?
— Думаю, да. — Наигранно серьезно.
— Я так и предполагал. — Тем же тоном замечает Женя, проводя ладонями по бокам Макса, скользя на живот и грудь.
— Блин, я даже не замечал. Вообще.
— Это что-нибудь изменило? Если бы заметил?
— Не знаю. Тогда нет, наверное. — Максим тянется за гелем для душа и выдавливает на свои ладони. Поворачивается к Жене, касаясь его кожи груди и живота, но едва успевает пару раз провести, как ладони замирают, потому что Женя жестко сминает его губы, лишая своим напором возможности сделать вдох. Совсем не так, как пять минут назад. Доминирующе и с нажимом. Но Максу неожиданно нравится это ощущение. Он пытается отыскать ему название, и в сознании почему-то всплывает только одно — желанный. Он чувствует себя желанным. Совсем по-новому. Ладони вновь начинают медленно двигаться вдоль тела Жени, соскальзывают к бедрам и круговыми движениями проводят по его ягодицам. Макс не совсем понимает, что с ним сейчас происходит. Он будто опять под действием каких-то седативных лекарств. От такого количества эмоций за последние сутки его слегка ведет, и воспринимать все трезво и адекватно не получается, а опция «думать» у мозга просто отсутствует. Но ему нравится и сейчас это главное. У него слишком давно не было возможности делать то, что нравится. И чувствовать что-то настолько же приятное тоже давно не было возможности.
