надену.
Проходя мимо стола, опускаю взгляд, рассматривая документы на развод, бросаю на них кольцо. Оно, покружив, приземляется со звоном на гладкую поверхность стола. Еще долго звуки отдаются в голове эхом. Словно она подпись не на бумагах поставила, а скальпелем расписалась на моем сердце.
За круглым столом уже собираются люди. Глава занимает место в центре. Претендентов на пост всего четверо, каждый достоин, каждый много сделал, чтобы находиться здесь, и каждый не остановится ни перед чем ради достижения своей цели. Занимаю свое место, спокойно наблюдая за происходящим. Я совершенно не волнуюсь, хотя должен. В отличие от меня, отец заметно нервничает, дергается, выпивает стакан воды залпом.
Минут через десять в зале наступает тишина, все рассаживаются на свои места, совсем скоро начнется голосование старейшин, а пока слово берет Глава. Представляет претендентов, каждому дает краткую характеристику, перечисляет достижения и промахи. У меня он только один — скандальное видео с участием жены. При упоминании о пикантном моменте Глава делает многозначительную паузу в надежде, что я возьму слово и объявлю о разводе. По левую руку от меня отец пыхтит и бурчит себе под нос. Но я молчу и продолжаю смотреть на окружающих с вызовом. Мне нечего стыдиться, и моей жене тем более. Поняв, что говорить я ничего не намерен и отказываться от жены тем более, Глава продолжает свою речь. Через несколько минут решится моя судьба.
Звонит телефон. Морщусь, быстро отклоняю вызов и набираю сообщение: «Пиши, говорить не могу». Мышцы напрягаются в ожидании плохих новостей. Просто так охранник Марины не будет звонить. Наконец-то сообщение приходит.
«Ваша жена пропала. Я ранен».
Не раздумывая, вскакиваю и направляюсь на выход под удивленные взгляды присутствующих.
— Ты куда? — недовольно спрашивает Глава.
— Я снимаю свою кандидатуру.
— Вернись. Что ты себе позволяешь, — орет побагровевший отец.
Бегом добираюсь до своего номера, сгребаю все вещи в сумку. Мой телефон накаляется от количества звонков и моих эмоций. Предупреждаю пилота, что вылетаем немедленно, ставлю на уши охрану, даю задание Сашке отследить по камерам Дикую.
— Ты идиот, что ты творишь? — влетает в номер отец, разъяренный, взмыленный.
— Это ты? Ты похитил Марину? — хватаю его за пиджак и трясу.
— Охладись. Это не я. Может, она вообще сама от тебя сбежала.
— Ты ведь что-то знаешь? По глазам вижу.
— Я знаю лишь одно: если ты сейчас же вернешься в зал, еще можно будет все исправить. Голосование не началось.
— Ты не понял, моя любимая женщина пропала. Какое на хер голосование.
Вылетаю из холла под летящие в спину проклятия, которые глушит сумасшедшее биение сердца.
— Телефон Марины чист, его бросили в заброшенных гаражах. Никаких подозрительных звонков или сообщений нет. По ее запросам в интернете тоже все чисто. Камеры в доме и вокруг вырубили, — отчитывается Саша.
— Проверь еще Рюзгара.
— Думаешь, он осмелится?
— Проверь.
Сбросив звонок, поднимаюсь на борт самолета. Каких-то три часа, и я буду в родном городе. Успею, обязательно успею. С Мариной ничего не случится, не допущу. Весь перелет сижу неподвижно в одной позе и мысленно подгоняю самолет и стараюсь не сойти с ума.
Как только самолет приземляется, набираю Сашке в надежде услышать хорошие новости. Оказывается, что Марина вышла утром из дома с Рюзгаром. Ее никто не удерживал, не похищал. Она сама села в машину к брату, в то время как раненый охранник истекал кровью в машине.
— Да.
— Батур, мне удалось выяснить, что Рюзгар на окраине города сменил автомобиль. Дальше они двигались по северному шоссе в область.
— Саш, конкретнее, конечный пункт какой?
— Телефон Рюзгара долго подавал сигналы недалеко от обрыва. Затем пропал. Батур, ты уверен, что похищение было? Может быть, Марина просто сбежала от тебя, а Рюзгар ей помог.
Нет, не могла Дикая так со мной поступить, хотя ее согласие на развод крепко меня шибануло. Но побег, да еще и с таким помощником. Это слишком даже для нее.
— Я еду со своими людьми на обрыв.
— Я с тобой.
Стараюсь блокировать плохие мысли и эмоции. Сейчас необходима холодная голова, когда каждая минута на счету. Мои люди прочесывают обрыв, спускаются вниз. Начинаются поиски на воде, несмотря на сумерки.
— Если он сбросил ее с обрыва, шансов выжить нет.
— Замолчи. Она жива.
— Прости. По моему приказу постоянно мониторят дорожные камеры и телефоны, как только мы его засечем, я доложу тебе, но боюсь, что машину Рюзгар сменил и мобилу выбросил. Дороги все перекрыты. Он обязательно попадется.
Разворачиваюсь и иду к машине. Прости, друг, но даже тебя я не хочу сейчас видеть.
— Куда едем, Батур Метинович? — спрашивает телохранитель, когда я подхожу к автомобилю.
Хороший вопрос, если бы я знал. Я не могу просто сидеть и ждать. Словно тупым ножом горло режут, делая агонию бесконечной. В кармане вибрирует телефон.
— Батур Метинович, вам надо подъехать в морг. Найдено тело, девушки. Возможно, это ваша жена. По общим приметам подходит, — говорит один из моих людей.
— Шрам, на левой щеке. У Марины шрам, — сжав до боли челюсти, жду ответа.
— Вместо лица у девушки месиво. Ее сильно избили. Есть еще приметы?
— Кулон в виде перышка. Он всегда с ней. Проверь! — в беспомощной ярости кричу.
В трубке молчание. Секунды кажутся часами. Секунды, которые дают мне надежду на счастливый финал.
— Батур Метинович, мне очень жаль…
— Еду, — бросаю трубку.
— А-а-а-а-а.
Кричу до вздувшихся вен на шее и бью по машине кулаком. Дышу быстро, хватаю воздух, боли в руке не чувствую. Дорога проходит на автопилоте. Тормозим перед моргом, и я трусливо сижу в машине. Взрослый мужик, а дрожу как трус. Растираю лицо руками, вдох, выдох, надо идти.
— Это
