Дверь в мою комнату открывается, и моя голова поворачивается в этом направлении, и когда я вижу, как он входит в комнату, выглядя идеально собранным, как будто моя боль не затрагивает его, я плачу еще сильнее. На самом деле, я знаю, что ему нет дела до моей боли, потому что это он причиняет мне ее.
— Пожалуйста, просто убей меня и избавь от страданий, — рыдаю я. — Мне жаль, что я убил твоего брата, я… У меня нет оправдания тому, что я сделала, так что просто убей меня и покончим с этим. Я полагаю, что если я просто признаюсь в убийстве Никко, он разозлится и убьет меня.
То, что он делает, неожиданно, потому что он ставит поднос, который держал, на боковой столик, затем подходит к кровати и заключает меня в свои объятия, стараясь не травмировать меня. Ммм, я думаю, что инопланетяне похитили настоящего Коула, потому что он никогда не обнимал меня так.
Я не думаю, что он когда-либо был таким теплым или утешительным для меня, и этот жест вызывает рыдания, сотрясающие мое тело. Я плачу так сильно, что у меня болит грудь от давления, которое я на нее оказываю.
Он держит меня, пока я рыдаю, пока во мне больше не остается слез, и все это время он проводит руками по моей спине, успокаивая меня своими успокаивающими словами. Как только слезы прекращаются, все, что у меня остается, это оцепенение, ну, скорее мертвое внутри. Мне больше нечего ему дать.
Он отстраняется от меня и поднимает руки; Я вздрагиваю от него, думая, что он собирается ударить меня или что-то в этом роде, но он всего лишь хватает поднос, который принес. Уверен, он заметил мою реакцию, но ничего не говорит.
— Вот, ешь это, — говорит он мне, но у меня сейчас нет аппетита что-либо есть.
— Я не голодна, — говорю я ему, отворачиваюсь от него и снова ложусь на кровать. Я чувствую, как слезы текут по моему лицу — я думала, что вся выплакалась, но, похоже, это не так. Почему это продолжает происходить со мной? Что я сделала, чтобы заслужить жизнь, полную душевной боли и страданий?
Я еще больше удивляюсь, когда чувствую, как кровать прогибается позади меня, а затем я чувствую, как он обнимает меня. Я напрягаюсь, но это ничуть его не останавливает. Ебена мать! Я, наверное, умру от сердечного приступа, если он и дальше будет меня удивлять.
— Просто отдохни, — говорит он мне, и вскоре я засыпаю в его объятиях. Мне стыдно признаться, что это был один из лучших снов за всю мою жизнь, потому что в ту ночь мне не снились кошмары.
На следующее утро ощущение жара окружает все мое тело, и это то, что меня будит. Ну, это и тот факт, что мне нужно пописать. Как только мой затуманенный разум проясняется и вся сонливость уходит, я пытаюсь обернуться, чтобы понять, почему мне так жарко.
В этот момент я понимаю, что Коул все еще лежит на кровати рядом со мной и обнимает меня. Он все еще спит, и, Боже, во сне он выглядит таким человечным и мирным, а не таким грозным мужчиной, которым он является, когда бодрствует.
Я отрываю от себя его руку и пытаюсь бесшумно выбраться из кровати, но как только я слезаю и пытаюсь встать на ноги, это больно и я бы рухнула на пол, если бы не рука, которая тянется и хватается за меня.
— Куда ты идешь?
— Ммм… Мне нужно в ванную, — говорю я ему, и мои щеки горят. Я не знаю, почему я сейчас краснею, когда он уже видел меня голой и его член был внутри меня. Может быть, это просто тот факт, что это кажется более интимным.
Он встает с кровати, снова берет меня на руки и ведет в ванную. Почему-то он только в своих боксерах, и все его тело — совершенство, а не только лицо. Бог определенно играл в фавориты, когда создавал этого придурка.
Как только мы заходим в ванную, он ставит меня прямо перед унитазом и просто стоит там.
— Эм, ты не против?
— Вовсе нет… — говорит он, но не двигается ни на дюйм, чтобы выйти из ванной. Я просто фыркаю и занимаюсь своими делами, прежде чем он помогает мне подойти к раковине. Зеркала здесь
больше нет, и мне интересно, что он с ним сделал. Хм, странно.
После того, как мы закончили в ванной, он ведет меня вниз завтракать. По пути вниз я замечаю, что в доме больше нет зеркал. Это может быть странно, но единственная причина в том, что в этом месте было много зеркал.
В течение следующей недели мы заключили какое-то странное перемирие. Он был внимателен и даже помогал мне передвигаться по дому, когда я не могла сама из-за болей в ногах. Мы даже разговаривали несколько раз. Я больше не чувствовала его ненависти. Он был вежлив со мной.
Я больше не получала от него угроз убийством, хотя кто знал, как долго это продлится. Он мог переключать свое настроение в одну секунду, так что, хотя враждебности не было, я все равно ходила вокруг него на цыпочках.
На следующий день после этого я очнулся от той комы, между нами будто что-то изменилось. Я не знаю, что это было и как долго это продлится, но сейчас он не был так холоден со мной, как раньше. Он был почти мил…
Прошло восемь недель, а я еще ни разу не видела его в скверном настроении. Изменила ли его почти смерть? Я нахожу это крайне маловероятным, но с ним что-то изменилось. Теперь мы едим вместе, и он каждую ночь спит со мной в постели.
Несмотря на то, что он вроде как изменился, единственное, что остается неизменным, это то, что он не позволит мне уйти. Сколько бы раз я ни умоляла, ответ всегда один и тот же. Он сказал, что еще не закончил со мной и, вероятно, никогда не закончит со мной. Каждый раз, когда он говорит мне «нет», мне кажется, что часть меня ломается. Это не успокаивало, потому что что, если однажды он проснется и решит, что устал от меня, а потом снова начнет меня мучить? Я не уверена, что переживу еще один раунд, сражаясь с ним.
Хотя я часто задаюсь вопросом, что изменило его мнение и почему он хорошо ко мне относился последние несколько недель. Может быть, это уловка, чтобы заставить меня чувствовать себя комфортно с ним, и как только я это сделаю, он сокрушит меня.
Способен ли монстр измениться? Прощу ли я ему все, что он сделал со мной? Конечно нет! Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить его за то, что он сделал, но сейчас… Мне просто нужно сохранять мир, пока я не найду выход отсюда.
Он заходит в спальню после душа, и я до сих пор вижу капли воды, стекающие по его скульптурному торсу. Он ложится в постель, не говоря ни слова, и выключает свет, прежде чем обнять меня, и вскоре мы оба засыпаем.
— Папа, неееет, пожалуйста, не делай мне больно! Почему ты меня не любишь? Почему ты всегда делаешь мне так больно? — спрашиваю я, рыдая.
— Неееет, ты не можешь забрать моего ребенка! Пожалуйста, не…
— Не обижай моего ребенка…
Крики эхом разносятся по лесу, и когда я поднимаю глаза, я вижу мужчин в клетках с птицами, клюющими их плоть. Сцена меняется на женщину за столом. Он стреляет в нее, и ее кровь забрызгивает мое лицо и тело. Это так отвратительно, что я чуть не захлебнулась рвотой. Нет, нет, мне нужно смыть с себя ее кровь! Это грязно, это грязно… Я больше не могу быть грязной, потому что это путает мою голову.
Я чувствую, как что-то бегает по моим ногам, и когда я смотрю вниз, у моих ног так много змей. Они скользят по моим ногам, и я пытаюсь их отогнать, но их становится все больше, и я издала крик…
Мой крик вырывает меня из сна. И, видимо, это его тоже разбудило.
— Ш-ш-ш, это был просто кошмар… Но это был не просто кошмар, это было все то, через что мне пришлось пережить.
Я отворачиваюсь, теперь моя спина обращена к нему, а слезы тихо катятся по моим щекам. Я не знаю, как остановить кошмары, это не первая ночь, когда мне снятся кошмары. У меня они почти каждую ночь.
Я чертовски ненавижу быть такой жалкой, что даже не могу смириться с этим. Я недостаточно сильна, чтобы справиться с этими кошмарами в одиночку. Мне так стыдно говорить, что он мне нужен. Мне нужно, чтобы он помог мне избавиться от боли и воспоминаний.
Всякий раз, когда я просыпаюсь от кошмара, он держит меня, пока я рыдаю, пока я снова не засыпаю.
