твоих не видно под макияжем, тоже непривычно.
– Мне не нравится, – морщу нос я. – Я просто хотела попрощаться со старой Златой. Хотелось увидеть в зеркале кого-то другого, а не себя. Кого-то сильного, серьезного, уверенного в себе. Мое утро начинается с ритуала превращения в Злату Николаевну из замухрышки Златы.
– Эй, ты очень красивая, никакая не замухрышка! – возмущается Глеб.
Мне нечего на это ответить, только смущенно перевести взгляд вперед, где уже виднеется мой дом. Чем ближе мы подходим к подъезду, тем чаще бьется мое сердце. Каждый стук, это вопрос “Что дальше?” Смотрю на парня и понимаю, что он замерз. Конечно, дело ли, в футболке и кожанке в такой холод! Красный нос и щеки, руки, сжатые в кулаки, в карманах – все указывает на то, что Глеб в шаге от простуды.
– Пришли, – констатирует он, вырывая меня из моих мыслей. – Можно тебе позвонить завтра?
– Зачем? – наивно спрашиваю я.
– Чтобы встретиться снова, чтобы погулять или где-то посидеть вместе, – парень зябко ежится и с надеждой смотрит мне в глаза.
– Можно, – киваю я. – Если ты хочешь.
– Хочу, – уверенно произносит он.
Нервно сглатываю и отступаю к подъезду, под его пристальным взглядом. Делаю пару шагов и все же спрашиваю:
– Может, ты зайдешь погреться?
Эта моя забота и нежелание расходиться прямо сейчас выглядят безумно глупо!
– Нет, спасибо, все нормально, – отвечает Глеб.
– Врешь, ты почти в ледышку превратился!
– Все хорошо, Злата, не переживай, – улыбается он. – Мы в морозы порой еще легче одевались и ничего, живы.
– Ладно, – нехотя соглашаюсь я. – Тогда, пока?
– Пока, – достав руку с петлей поводка из кармана, машет мне парень.
Медленно подхожу к двери, достаю ключи и открываю. Обернувшись еще раз на Глеба, я понимаю, что он не передумал. Что ж, это его выбор! Поднимаюсь на свой этаж и захожу в квартиру, раздеваюсь и бросаю сумку на пуфик в прихожей. Не знаю зачем, но включаю свет и подхожу к окну кухни, из которого виден двор напротив подъезда, и высматриваю Глеба внизу. Совершенно не надеялась его до сих пор там увидеть, но парень стоит и курит сигарету, глядя на наши окна, пока Анубис гуляет в роще напротив. Когда взгляд Глеба находит меня, он резко опускает руку с сигаретой, вот точно как шкодливый ребенок, застуканный родителями за гаражами.
Сердце кровью обливается, глядя на его красный нос и эту тонюсенькую кожанку!
Вот что за дураки эти мужики, а?! Сколько себя помню, брат у меня тоже выпендривался и даже зимой без шапки ходил, да нараспашку!
Не выдержав, я бегу в комнату, когда-то принадлежавшую Глебу, и начинаю рыться у него на полках шкафа, выискивая свитер и шапку. Наконец, нахожу сначала тонкую черную шапку, затем свитер с высоким воротником: бело-коричневый, очень теплый, крупной вязки, почти как мой шарф, его парню точно вязала бабушка. По пути к кухне хватаю первый попавшийся пакет, вытряхиваю из него все вещи и запихиваю в него свитер. Подбегаю к окну, чтобы удостовериться, что Глеб до сих пор стоит там.
Сначала хотела открыть окно и сбросить ему вещи в пакете, но мне эта затея быстро показалась очень глупой, поэтому я несусь со всех ног в прихожую, хватаю ключи и надеваю куртку с сапогами, после чего на всех парах мчусь вниз на улицу. Как только выхожу во двор, сразу замечаю Глеба, он еще не ушел.
– Ты чего раздетая?! – восклицает он, заметив меня, и выбрасывает сигарету, потушив об край урны.
– Оденься, смотреть на тебя холодно! – подхожу к нему и вручаю пакет с одеждой.
Глеб приоткрывает пакет и его непонимание сменяется удивлением.
– Одевайся! – приказным тоном говорю я. – Завтра теплую куртку твою найду!
– Спасибо, – немного растерянно звучит его голос и парень достает свитер.
Похлеще опытного пожарного, он снимает кожанку и быстро надевает свитер, затем шапку. не думаю, что его это все мгновенно согреет, но согреет же!
– Точно чаем отогреваться не пойдешь? – спрашиваю я, подрагивая от холода и запахивая свою расстегнутую куртку. – Ты можешь ночевать в своей комнате, жить там столько, сколько тебе надо.
Ну вот не хотела же я про это говорить, не хотела! А все равно сболтнула!
Хочется стукнуть себя, ей-Богу! Не хочет – не надо, что я все… Ох, стыдоба!
– Точно. Спасибо тебе за теплую одежду и… Ты чего как выбежала?! Не хватало еще, чтобы ты заболела, – Глеб подходит ближе и опускается на корточки.
Сначала я дергаюсь, не понимая, что он хочет сделать, но затем вижу, как он застегивает молнию, на моей куртке. Встает на ноги, оказавшись совсем близко ко мне, и, держась за собачку застежки, осторожно и медленно поднимается выше, застегивая мою куртку. Едва дышу, глядя Глебу в глаза, ощущая при этом приятную дрожь во всем теле. Опускаю взгляд на его губы и чуть приподнимаю подбородок, чтобы было удобнее застегнуть молнию. Но на деле я будто подсознательно тянусь к Глебу, скрывая эту тягу за невинным жестом.
– Иди, – с улыбкой на губах произносит он, обдавая меня жарким дыханием с запахом выкуренной недавно сигареты.
– Угу, – невнятно отвечаю я и пячусь к двери подъезда, до сих пор ожидая, что что-то произойдет.
Не знаю что.
Когда возвращаюсь в квартиру и, еще не раздевшись, подхожу к окну – Глеба уже нет во дворе. Возвращаюсь в прихожую и, подвинув сумку, сажусь на пуфик. Бездумно смотрю в стену и перебираю в пальцах застежку куртки, за которую несколько минут назад держался он. Слышу, как в сумке вибрирует телефон и я достаю его из кармана, открываю диалог мессенджера и читаю сообщение от Глеба:
“Если бы я зашел, воспоминания сыграли бы жестокую шутку, и я бы снова натворил глупостей.”
Я знаю. Прекрасно это знаю и… Быть может этого и хотела.
Глава 32. Свидание №8. 22 розы
Глава 32. Свидание №8. 22 розы
Утром, после будильника и тяжелого подъема, меня окончательно приводит в чувство сообщение от Глеба. Чтобы сообщение не пометилось у парня прочитанным, я опускаю нижнюю шторку на смартфоне и разворачиваю строку уведомлений, чтобы прочитать смс:
“Доброе утро, Веснушка! Я не знаю со скольких ты
