из моего класса? О, я с ним не только танцевала. Ты думаешь почему я в начале августа сорвалась в Питер? С кем я, по-твоему, переписывалась всё лето? Думаешь с папой? Ха, ничуть. Я обсуждала с Даней тебя. А потом, в августе, мы вдвоём здорово порезвились в кровати. Да, член может у тебя и больше, но это, пожалуй, единственное твоё достоинство перед ним.
— Маш, это говоришь не ты. Не ты!
— Да? А откуда тебе знать?
— Почему ты тогда плачешь?! Если тебе всё равно на меня, то почему плачешь?
— Потому что это эмоциональный момент, придурок! Скажи честно, я хоть иногда интересовала тебя как девушка, как человек, а не как мелкая девочка, с которой было бы неплохо переспать?
— Что ты несёшь? — потерянным голосом сказал я. Голова всё сильнее кружилась. Что происходит?
— Что слышал. Думаешь я поверю в то, что ты действительно меня любил? Да ты же грязный педофил, который и хотел только выебать меня, и всё! А теперь всё, с девственницей переспал, так что можно и на других переключиться, да? На Настю, например. Ну как, уже вчера сколько раз в неё кончил?
— Замолчи! — крикнул я.
— Нет, не замолчу! Я скажу всё! Я ненавижу тебя. И посмотри на себя, ты ведь ничтожество. А если бы не я, то и был бы разлагающимся ничтожеством. Абсолютный ноль. Без целей, без амбиций, без работы. Просто ноль.
— Если я такое ничтожество, то почему начала встречаться со мной? Почему к отношениям стремилась ты, а не я?
— Да потому что у меня тогда не было парня, а у всех подруг были. И я хотела выпендриться перед ними. Что у меня не просто парень, а ещё и студент. Всё было сделано для того, чтобы подружки завидовали. Мы же девочки любим посплетничать и пообсуждать парней. А с тобой как с прицепом я выглядела выигрышно на фоне остальных девок.
— А подарки? Зачем вообще это всё? Зачем было меня встречать тогда на вокзале? Зачем нужно было бросаться мне на шею? Зачем нужно было заботиться обо мне, когда я болел после больницы? Зачем всё это?!
— Чтобы ты не соскочил с крючка.
— Так я же, по-твоему, педофил! Как бы я соскочил с крючка, если единственная моя цель — выебать тебя, а?!
— Я… Я не знаю! Но что ты хочешь от маленькой глупой девочки? Я же не ты.
— Маша, ты ведь сама не веришь в то, что говоришь. Ты весь разговор плачешь! Пожалуйста, скажи мне правду. Пока не поздно, скажи мне правду. Пожалуйста, — сказал я и протянул Маше руку.
— Нет. Поздно. Я надеюсь, что когда-нибудь ты поймёшь. И не иди за мной. Если пойдёшь, я закричу, — сказала Маша, пытаясь сдержать слёзы. — Прощай.
Она развернулась и ушла, прикрывая лицо руками. Я остался стоять как вкопанный.
— До встречи, — сказал я тишине и упал на колени. — Пожалуйста, не уходи. Не покидай меня. Ведь ты не можешь оставить меня… Мы вместе навеки… У нас есть вечная бесконечность… Всего этого не может быть. Не может этого быть! Не может этого блядь быть!
— Так, тебе надо успокоиться. Успокоиться, понимаешь?
— Успокоиться? Ты издеваешься? Нет, этого не может быть.
Ладно, надо встать. Так, одна нога, другая. Мощный удар в сердце и долгое падение лицом на бетонную плитку.
— Да, так мне и надо. Так и надо! — закричал я, поднося руки к носу, из которого уже побежала алая струйка. — Да, вот так! Мордой в пол!
— Как и подобает ничтожеству…
Я перевернулся на спину, хлюпая носом свою кровь. Только тёмное сентябрьское небо и я. Только я и Ничто. Беззвёздное небо обволакивает меня, и как мама накрывает меня своим одеялом.
— Спасибо, мамочка, — тихо сказал я, — дай только удобнее устроюсь.
Приложив максимум усилий, я заполз на скамейку.
— А, что? Лечь на живот? Да, ты права, — сказал я и подчинился совету.
Вот и всё. Теперь я могу забыться. Теперь у меня есть защита. Если что, то я до конца боролся за свою жизнь. Так и напишите на могильной плите. Боже, пускай всё это будет сном.
Темнота и оцепенение. Как будто я снова окунулся в ледяную воду. Мерзкое шуршание листьев. Всё, вы отсохли, вы сдохли, так не мешайте! Какие-то глухие и медленные шаги. Кто-то уже пришёл на мои поминки?
— Молодой человек, Вы живы? — спросил голос, тряся меня за плечо.
— А? Что такое? — спросил я, открывая глаза. — Где я? Кто Вы?
— Ох, слава Богу, Вы живы! — воскликнула пожилая дама в изношенном, сапдеповском пальто и толстыми очками.
— А? Жив? А с чего мне умирать? А с другой стороны, жив ли я? Ведь для смерти вовсе не обязательно, чтобы перестало биться сердце.
— Как тебя так угораздило? Вроде приличный с виду молодой человек, а тут такое. Вроде и не пахнет от тебя алкоголем. А лежишь тут на скамейке, нос разбит. Избили?
— Да, наверное, — сказал задумчиво я и посмотрел вниз под скамейку. Там оказалось маленькое красное пятно. Странно, видимо кто-то разлил вино. Но почему прямо передо мной? А может оно уже было здесь, когда я пришёл? Так, стоп. А когда я пришёл? И что я здесь делал?
— А кто избил? Бандиты какие-то? — спросила бабулька, выводя меня из раздумий.
— Чо? Какие ещё нахрен бандиты? Понятия не имею, — послал я пожилую даму и встав со скамейки, пошёл в сторону.
— И даже спасибо не сказать. Тьфу, молодёжь пошла!
— А за что спасибо? Ты же ничего не сделала, — сказал и пошёл подальше от неё.
Вот пристала. Я ей что, за то, что она меня разбудила должен спасибо сказать? Обойдётся. Странно. Давно я себя так не чувствовал. Так озлобленно. Так… Одиноко. Но почему? Ни черта не помню. Я встретился с Настей, на следующий день с Машей. И всё. Офигеть. Такое бывает? У меня амнезия, или что? И почему так болит голова и нос? Сколько вопросов. Ладно, надо прийти домой и разобраться во всем. Так, ну хоть свой адрес я помню, да и ключи на месте. А вот и он, дом.
— Ваня? — услышал я обеспокоенный голос, едва зайдя в квартиру. — Ты где был?
— А, Миша, это ты, — устало сказал я.
— Чёрт, что случилось? Что с тобой произошло?
— Понятия не имею. А что?
— Да тебя твоя мама потеряла. Вчера не могла дозвониться. Сегодня написала мне,
