— Теперь нужно наклонить голову назад, — мягко сказала Опал, подходя ближе.
Мысль о том, что Опал будет такое делать для него — мыть ему голову! — снова бросила в жар. Он больше всего хотел, чтобы она сделала это, но чувствовал, что должен освободить ее от такой процедуры.
— Я… я могу сам.
Опал немного обеспокоенно поджала губы.
— Ну, как хочешь. Но мне было бы удобнее сделать это.
— Хорошо… — Алан сложил и крепко сжал руки, чтобы унять дрожь. Он не мог спокойно ожидать прикосновения ее рук к ево голове, к его волосам.
Алан откинул голову назад, и Опал поддержала ее руками, направляя под струю воды. При прикосновении ее пальцев Алан закрыл глаза. Она одной рукой поддерживала его голову, а в другую взяла кувшин с водой. Затем отжала мокрые волосы. И остановилась.
— Знаешь что? Мы, кажется, намочили твою рубашку, — сказала она. — Ее лучше снять. — Она начала расстегивать верхнюю пуговицу.
Алан резко выпрямился.
— Я сам, — хмуро произнес он. Это движение Опал пронзило его желанием. Будет невозможно скрыть свидетельство своей страсти, если он останется в таком положении, позволив ей снимать с него рубашку.
Нервыными пальцами он расстегнул пуговицы и, стянув рубашку, отбросил ее в сторону. Он хорошо знал, как выглядит его обнаженный торс. Опал смотрела на него. Он не знал, о чем она думает. И это одновременно пугало и возбуждало его. Кончиками пальцев она дотронулась до его обнаженной кожи и слегка наклонила его назад. Он почувствовал ее прикосновение, жар на своем разгоряченном теле. Он не представлял, как он, полуобнаженный, высидит рядом с ней, чувствуя ее руки на своей голове. Это было дьявольское сочетание наслаждения и адской муки.
Опал продолжала осторожно лить воду из кувшина на голову Алана. Вода струилась по его волосам, а она убирала прилипающие пряди с его лица и шеи, нежно касаясь их пальцами. Везде, где он чувствовал ее прикосновения, кожа, казалось, раскалялась, как от огня.
Когда волосы его стали достаточно мокрыми, она взяла мыло и намылила свои руки. Затем погрузила пальцы в его волосы и начала втирать мыло. Кончиками пальцев она массировала его голову, медленно перебирая пряди. Он, казалось, начинал таять. Потом вдруг загорался. Алан, наконец, не сдержался и тихо застонал.
Опал засмеялась, явно приняв этот стон наслаждения за что-то другое.
— Приятно, правда? Ничего так не расслабляет, как мытье головы. Я всегда люблю мыть волосы.
— У тебя очень нежные прикосновения, — он так тихо произвес это, что Опал едва расслышала. Он опустил веки, чтобы скрыть наслаждение, которое, он был уверен, светилось в его глазах. Ее руки были просто волшебными.
— Спасибо. — Она откинула его волосы назад. — Сейчас я буду их ополаскивать. Не открывай глаза!
Он услышал, как она наполнила кувшин и почувствовал первые прохладные струи. Так приятны были чувственные ласки воды, особенно в сочетании с прикосновениями пальцев Опал! Она склонилась над ним и вышло так, что ее грудь оказалась в нескольких дюймах от его лица. Она различал ее округлость, ее форму. Если он чуть-чуть приподнимет голову, то сможет дотронуться до ее груди губами. А что, если действительно обнять ее и прижаться губами к ее соскам?
От этих мыслей он возбудился. Румянец выступил на его скулах. Опал, должно быть, все поняла — нельзя было не заметить столь очевидного доказательства его желания… У Алана не оказалось ничего под рукой, чтобы набросить на колени. Все, что он мог сделать — это просто ждать и надеяться, что Опал не посмотрит вниз, не увидит…
Она приподняла его голову, обернула полотенцем, и он выпрямился. Опал аккуратно вытерла его волосы, затем расчесала их и начала осторожно подстригать вьющиеся концы. Алан искоса смотрел на нее. Казалось, она была вся погружена в работу и видела только ножницы. Но вдруг она взглянула вниз, и ее рука на минуту замерла. Затем, не говоря ни слова, она продолжила щелкать ножницами.
Когда Опал, наконец, закончила стрижку и вышла из его комнаты, Алан с облегчением вздохнул. Он стряхнул волосы с голой шеи и плеч и надел рубашку, застегнув все пуговицы. Он не знал, как теперь сможет взглянуть Опал в глаза. Он так глупо вел себя с ней! Хуже того — она узнала о его страсти!
Свадьба кузины Тильды состоялась в конце ноября. Миллисент считала, что для такого торжества это довольно мрачное время. Но будущий муж Тильды, Мак-Гаскинс, был фермером, и настаивал, чтобы церемония происходила после сбора урожая, но раньше, чем начнется сев. Поэтому, думала Миллисент лучше уж в ноябре, чем в морозном январе или во время Рождества.
Как и все подобные события в семье Хэйзов, эта свадьба тоже стала грандиозным праздником. Когда на такого рода торжество являлись все близкие и дальние родственники, многочисленные друзья со своими семьями и семьи друзей этих друзей, то создавалось впечатление, что собралось пол-Эмметсвилла и еще кое-кто из его окрестностей. Все вначале заполняли церковь, а затем направлялись, чаще всего, в дом тетушки Ораделли и рассаживались там на веранде и во дворе. В этот раз всем повезло, для ноября стояла необычно теплая погода.
Впервые Миллисент пришла на семейное торжество с Джонатаном и его дочерью. Она немного побаивалась, но по какой-то необъяснимой причине не могла устоять перед искушением пригласить его и Бетси. Было так удивительно хорошо идти в церковь под руку с Джоно-таном, даже если каждый бросает на них взгляд из-подтишка, и то слева, то справа слышатся перешептывания.
Не успели Милли и Лоуренсы после церемонии венчания ступить в дом Холлоуэев как одна из тетушек Миллисент оттеснила ее от Джонатана и Бетси и потянула на кухню — помогать готовить праздничный стол-
— Но тетя Леонора…. — пыталась протестовать Милли, оглядываясь на Джонатана и его дочь. — Я с друзьями.
Тетя Леонора подняла удивленно брови, не ослабляя хватки и продолжая увлекать за собой Миллисент.
— Здесь толпа народу! Им будет с кем поболтать. А мы, знаешь, нуждаемся в твоей помощи.
Она знала, что помощь Миллисент принималась как само собой разумеющееся. Слишком долго она выполняла эту роль — роль незамужней женщины, которая на всех торжествах вместе с замужними дамами, со старыми девами удалялись на кухню готовить, накрывать на стол, потом убирать и мыть посуду, оставляя мужчин, детей и молодые пары в комнатах.
Но сегодня Миллисент меньше всего хотелось оказаться на кухне. Ей было необходимо провести Джонатана сквозь бурные волны ее многочисленного семейства. С Бетси не было проблем. Несколько недель назад Милли познакомила ее с дочкой кузины Берты, Анна-бель. Девочки очень быстро подружились, поэтому можно не сомневаться, что она убежит играть с Анни. Но Джонатан… кто знает, что взбредет кому-нибудь в голову сказать или спросить, если ее не будет рядом и она не сможет вовремя осадить или поставить на место обидчиков? Кроме того, ей просто хотелось быть рядом с ним. Без Джонатана ей не было и наполовину так весело, как с ним.
