Когда Грэм подскакал к воротам, а из-за перевала появились сотни его воинов, внутри крепости Макхью поднялась тревога. Там явно началась паника. Слышались лязг металла, вопли женщин, плач детей и крик животных. Грэм не пустил в свое сердце милосердие. Там, внутри, была его жена, измученная и перепуганная, и только Богу известно, что ей пришлось уже перенести.
Через минуту на сторожевой башне появился Патрик Макхью. Открывшаяся перед ним картина привела его в ужас.
— Тэвис, зачем ты явился под мои стены? Похоже, собираешься воевать? — прокричал он.
— Я пришел за своей женой! — грозно проревел Грэм, прежде чем Тэвис успел ответить.
Патрик побледнел. На его лбу выступил пот.
— За женой? Лэрд, я не видел твоей жены. Почему ты ищешь ее здесь?
Грэм рассвирепел.
— Не испытывай мое терпение, Макхью. Давай сюда своего выродка! Это насмешка, а не сын. Иначе, клянусь, я перебью твоих родственников, всех до единого!
Патрик поднял обе руки.
— Тэвис, будь благоразумен. Ну пожалуйста, поговори с Монтгомери. Мы же с тобой друзья, союзники. Я не видел Эвелин, поверь мне. Я не могу воевать сразу против двух кланов и надеяться на победу. Я не стану рисковать своими людьми. Мы не сделали ничего дурного.
Тэвис заколебался и устремил взгляд на Грэма. На мгновение Грэму показалось, что Тэвис примет сторону Патрика Макхью. Он едва сдерживал бешенство, но Тэвис обратился к нему вполголоса, задав очень своевременный вопрос:
— Возможно ли, чтобы Патрик не знал о делах своего сына?
Грэм скептически скривил губы.
— Трудно в это поверить. Однако если Патрик не совершил ничего дурного, он не станет возражать, чтобы его сын явился и опроверг предъявленные ему обвинения. И позволит нам обыскать крепость.
Тэвис кивнул в знак согласия.
— Приведи своего сына! — прокричал Грэм. — Если ты говоришь, что не совершал дурного, то открой ворота, позволь обыскать крепость и допросить твоего сына. И знай, Макхью, это не просьба. Мы войдем любым способом. Сам решай, как это будет. Делай, что я говорю. Я не намерен ждать ни минуты и верну себе жену.
— Клянусь всеми святыми, я не знаю, о чем ты говоришь! — с отчаянием в голосе ответил Патрик. Было видно, что он охвачен страхом.
— Приведи сына, — ледяным тоном повторил Грэм. — Так ты спасешь себя и свой клан от полного уничтожения.
— Прошу тебя, дай мне минуту. Я позову сына. Только не убивай его. Он не мог совершить того, в чем ты его обвиняешь.
— Если он невиновен, тебе нечего бояться, — пообещал Тэвис. — Перестань тянуть время и приведи его. Если моя дочь пострадала, ты будешь иметь дело не с Монтгомери, а со мной.
Осознав наконец, что два враждующих клана выступают в союзе, Патрик сдался.
— Приведите сюда Йена, — приказал он одному из своих людей. — Откройте ворота и впустите благородных лэрдов.
Тэвис обернулся и быстро позвал воинов, которые будут сопровождать его с сыновьями в крепость. Грэм кивнул Боуэну, чтобы тот сделал то же самое. Они не собирались входить внутрь без охраны, чтобы не попасть в засаду. Остальные подождут снаружи и будут начеку.
Через минуту ворота открылись. Грэм пришпорил лошадь. Сердце бешено колотилось, страх леденил душу. Вдруг он пришел слишком поздно? Вдруг Эвелин уже нет в живых? О Боже, только бы он не опоздал!
Обитатели крепости бросились врассыпную, когда Грэм с братьями и Тэвис с сыновьями первыми въехали в ворота крепости. За ними следовало сорок воинов с оружием на изготовку. Их взгляды зорко обшаривали толпу, чтобы предотвратить любую опасность.
Патрик шагнул к Грэму, и тут же двое из его людей вывели вперед угрюмого Йена Макхью. Грэм мрачным взглядом впился в невысокого человечка. Йен выглядел абсолютно спокойным и совсем не нервничал. Взглянув дерзко на двух конных вождей, он насмешливо фыркнул.
Грэм спрыгнул с коня, чтобы оказаться лицом к лицу с сыном местного лэрда и чтобы у того не было ложного ощущения безопасности. Пусть негодяй поймет, какая судьба его ждет.
Братья Грэма тоже спешились, затем к нему подошел Тэвис с сыновьями.
Йен вздернул подбородок, но не сумел скрыть испуг и сглотнул. Как видно, бравада изменила ему.
— Скажи им, — потребовал Патрик, — что ты не имеешь никакого отношения к исчезновению Эвелин и что им надо уйти.
— Я не верю, — ледяным тоном заговорил Грэм, — что сын действовал без твоей помощи.
Лицо Патрика стало мокрым от пота, руки затряслись мелкой дрожью.
— Это смешно. Я никогда бы не сделал подобной глупости. И Йен тоже.
— Разумеется, я не имею никакого отношения к ее исчезновению, — заявил Йен. — Зачем мне полоумная баба?
Грэм с грозным видом шагнул к молодому наглецу, схватил за шиворот и приподнял так, что ноги Йена оторвались от земли.
— Если хоть один волос упал с ее головы, я изрублю тебя на части и скормлю собакам, — прошипел он.
— Отпусти его, Монтгомери, — сердито сказал Патрик. — Он же сказал — он ни при чем.
Не разжимая кулака, Грэм обернулся к старшему Макхью:
— Значит, ты не будешь возражать, если мы поищем Эвелин здесь, так?
Брови Патрика приподнялись.
— Разумеется, не буду. Ее здесь нет. Я бы знал, если бы было иначе.
Убежденность во всем облике и в голосе Макхью встревожила Грэма, и встревожила сильно. Он отлично знал, что Йен Макхью лжет, но вот Патрик, казалось, говорит правду. Либо это так, либо он лучше умеет врать, чем его сын.
Грэм отшвырнул Йена к своему воину Сайласу.
— Смотри не выпускай его. — Он жестом скомандовал братьям двигаться к замку. Если понадобится, он перевернет всю крепость вверх дном.
Тэвис с сыновьями двинулся следом. Дюжина воинов Монтгомери и Армстронгов сопровождала их.
Других приказов Грэм отдавать не стал, он хотел сам обыскать в замке каждый дюйм. Он не может доверить благополучие жены никому, кроме себя.
Начали с первой попавшейся комнаты, в которой осмотрели каждый уголок, каждый дюйм. Грэм сдвигал мебель, срывал ковры и шкуры, переворачивал кровати. С каждым пустым помещением его гнев возрастал.
Когда Грэм вышел из последней комнаты на верхнем этаже, в коридоре появилась фигура в длинном плаще. Голова и лицо человека были скрыты под капюшоном.
Приглядевшись, Грэм понял, что перед ним скорее всего подросток или девушка, — человек был худой и небольшого роста. Когда он повернулся, из-под капюшона выбился длинный, черный как смоль локон. Маленькая рука тотчас натянула капюшон пониже. Стало видно, что рука женская.
