перехватило. Ощущала его мягкие губы подушечками пальцев, костяшками, ладонью и хотелось большего. Хотелось зарыться в его объятиях и наплевать на все. Так бы и поступила, будь одна. Но я отвечала еще за две жизни и не могла ими рисковать.
– Мне нужно подумать, Роберт, – осторожно вырвала руки из его широких ладоней. – Дай мне время.
Несколько мгновений он молча смотрел на меня, обдумывая услышанное, а затем медленно поднялся на ноги.
– Думай, Ульяна. Не торопись обрубать концы. Возьми столько времени, сколько потребуется. Я буду ждать, Любимая.
Это его «любимая», так и крутилось в голове на повторе, прочно засев в сердце. Именно оно поможет мне принять верное решение.
* * *
Спустя неделю я наконец-то оказалась дома. Родители вместе с самыми лучшими мальчиками на свете забрали меня из больницы. Ехала с сыновьями на заднем сиденье папиной машины и не выпускала их из объятий. Одно дело их тискать в больнице, жалкие десять минут, другое наконец-то вернуться к детям и насладиться своими любимыми растрепами и временем с ними. Матвей, не давал старшему брату, наплевавшему на то, что он взрослый и пытавшегося заполучить свое законное время с мамой, обнимать меня. Он отпихивал Мирона и кричал, что сегодня мама его. Договорились, что у нас впереди целый вечер для нежностей и с каждым своим маленьким мужчиной успею провести время, а пока, обняла их двоих одновременно. Прильнули ко мне, уткнувшись в грудь, мои рыцари, наперебой рассказывающие о последних новостях, не забывая, конечно же, жаловаться друг на друга. Но эта болтовня, казалась мне самым приятным звуком существующих в этом мире.
Казалось, что дома меня не было не три недели, а как минимум три года. Все такое родное и в то же время, казалось каким-то далеким, словно из другой реальности. Непривычно быть в родных стенах, посреди детского шума и суеты. Холодильник оказался забит под завязку продуктами и мамиными блюдами. Тем количеством еды, что она приготовила, мы втроем будем питаться целый месяц.
Роберту я так и не звонила после нашего последнего разговора в больнице. Он продолжал оплачивать лечение и палату, помогал через моих родителей, материально. Знал, что сама не приму денег от него, но оставаться совершенно в стороне не смог. Особенно теперь, когда у меня не оказалось заработка. Да и врачи, рекомендовали еще как минимум две недели провести дома. И он, чувствовал ответственность за наше благополучие. Даже квартплату кто-то внес на год вперед с большим запасом. В общем он сделал все возможное, чтобы бытовые проблемы не отвлекали меня от главного выздоровления.
Время проведенное в больнице способствовало размышлениям. Но там я не смогла прийти к какому-то определенному решению. Разрывалась между тем чего хотело сердце и тем что будет правильно. А правильно, это прежде всего обезопасить свою семью и держаться подальше от криминальных разборок. Да и неоднозначные поступки Роберта тоже никак не получалось забыть.
Вот и балансировала на грани. Меня кидало из одной крайности в другую и я никак не могла отыскать в этом золотой середины. В один момент готова была наплевать на все, позвонить ему, позвать и отдаться на волю чувствам, игнорируя последствия. А в другой, стоило поговорить с сыновьями, как меня накрывало отчаянием оттого, что нет у нас совместного будущего с Гершвиным. В то же время, вспоминая, как он бросив все ринулся на мое спасение, не могла не принимать во внимание его подвиг. И опять же, меня не пришлось бы вытаскивать из лап врага, не влезь Роберт Альбертович в мою жизнь. Но останься он в стороне от меня, то не узнала бы я никогда такой любви и страсти, способной снести все со своего пути.
Любила его, тянулась каждой частичкой души, изнывала ночами без его прикосновений, но не решалась пойти против здравого смысла. Надеялась, что со временем смогу забыть Роберта и когда-нибудь встретить достойного человека. Человека, которого я никогда не буду любить так, как этого жесткого и страстного мужчину, живущего по-принципу: «все или ничего».
Время текло, а я все не могла сделать выбор. Страдала, мучилась, старалась отвлечься, но стоило остаться наедине с собой, как шепот его жаркий, губы мягкие и нежное «любимая», кружили голову, выворачивая душу наизнанку. Хватала телефон, начиная писать сообщение Роберту, но тут же одергивала себя, решая не издеваться над чувствами мужчины, ничего не решив для себя со стопроцентной точностью.
Избыток свободного времени не способствовал психическому здоровью. Отвлекалась только на детей, поэтому заполнила все время сыновьями, на две недели взяв отпуск в детском саду. Мальчики буквально ходили на ушах дома, переворачивая его с ног на голову. И если сначала я радовалась шуму и их активности, то все равно это оказалось для не окрепшего организма слишком утомительным. Все же не полное восстановление давало о себе знать. Но одну на растерзание мальчикам меня никто не оставлял.
Родители и Танька, по очереди дежурили у меня. Мама параллельно хлопотам по дому и внукам, следила, чтобы я не сорвалась и все же не позвонила Роберту. Не нравился ей мой поклонник и она даже не пыталась скрыть своей антипатии. Следила ястребом, стоило мне приблизиться к телефону, вдруг решусь прыгнуть в объятия к виновнику всех моих бед.
Сложилась и другая традиция. Как только родительница приходила в гости помочь с мальчиками, к нам обязательно заглядывал Паша, под предлогом навестить детей. И начинал хозяйничать по квартире. То кран починит, то полки детям прикрепит, то еще найдет какие-то неполадки. И выглядело все вполне невинно, будто мы обычная семья. Мама же во время его визитов, вспоминала о срочных делах и оставляла нас вчетвером.
Мы с Пашей старательно делали вид, будто ничего не происходит и вели беседы на отвлеченные темы, как правило сводящиеся к детям. Меня даже практически не смущало присутствие бывшего мужа в нашей квартире, тем более, что дети всегда радовались отцу. Но постепенно взгляды Павла стали многозначительнее. Встретившись с ним взором, видела перед собой щенка, требующего ласки и тепла, но не у того хозяина. Бывший то и дело норовил случайно ко мне прикоснуться, вылавливая моменты, когда мы оставались наедине. И в этот раз, он поймал меня на кухне, достающей с антресоли банку с огурцами.
– Уля! Ну, зачем? Могла же меня попросить, – почувствовала его руки у тебя на талии.
Паша снял меня со стула вместе с огурцами, взяв на руки, как во время свадьбы. Я охнула, оказавшись в опасной близости к нему. Бывший
