— Да, — медленно проговорила она, сарказм так и сочился из неё. — Он ведь часть нашей семьи. Я ожидала, что он будет здесь. И ещё я вижу его грузовик прямо перед своей машиной.
Хизер выглядела нервной. Все стояли, уставившись друг на друга, не было слышно ни звука, кроме щебетания малиновки с сосны на краю двора. Это не могло быть только из-за того, что произошло у Хортонов.
Джастин закатил глаза.
— Ну же, дамы. — Он забрал у неё сумку и открыл дверь.
Гадая, из-за чего вся эта напряжённость, Кэм прошла в дом и обнаружила всю семью, стоящей в гостиной и смотревшей на неё. Остановившись, она огляделась.
— Привет, — сказала она, приветствие прозвучало скорее как затянувшийся вопрос.
Никто не пошевелился.
В конечном счёте сквозь тела протиснулась Эмили.
— Тётя Кэм! Человек-паук принёс миссис Хортон!
— Извини?
Анна подхватила Эмили и посадила её на своё бедро.
— Не человек-паук, а веб-камера, милая.
Эмили пожала плечами, когда голос Бернис заполнил тишину:
— Здравствуй, Камрин.
Камрин осмотрелась вокруг, наконец её взгляд упал на ноутбук на коленях Фишера.
— Э-э, здравствуйте. Я получила отправленные вами фотографии. Спасибо. — Она озадаченно посмотрела на Фишера. — Почему Бернис посредством видеозвонка за нашим семейным ужином?
— Я попросил её присоединиться к нам, — ответил Трой, обходя йяку Гарольда и появляясь перед её глазами. — Мне нужно кое-что тебе сказать.
— Что происходит? — спросила она, начиная паниковать. Её взгляд заметался по комнате. — Где Нана? С Наной всё в порядке?
— Я в порядке. Перестань беспокоиться из-за пустяков.
Папа с мамой закрывали обзор на стул Наны, но пульс Кэм вернулся к норме, когда она услышала раздражённый голос старушки. Какой бы Нана ни была бестактной и жестокой, теперь Камрин понимала, почему она такая. Когда десять лет назад умер Папа, Нана потеряла любовь всей своей жизни, вместе со всем своим счастьем. Любовь к Трою, даже если у них ничего и не получится, показала Камрин безграничную боль, которую должна была чувствовать Нана каждую секунду каждого дня.
Камрин оглядела лица в комнате, все они смотрели на неё. Что-то здесь не так.
— Ладно, в чём…?
— Я пытался сказать тебе всё это ещё тогда, в Колорадо, — продолжил Трой, перебивая её. — Но кое-кто очень грубо меня прервал.
Фишер резко вздохнул.
— Я же извинился. Может, мы уже покончим с этим?
Анна издала недовольный звук.
— Так тебе и надо за то, что действовал не думая. Ты вечно чешешь языком.
— Ничем я не чешу.
За всё время подтруниваний взгляд Троя не покидал её. Он выглядел иначе. Его волосы по-прежнему были слишком длинными, глаза — всё ещё интригующе тёмно-карими, тело — по-прежнему твёрдой горой мышц. Но очаровательная улыбка исчезла. Юмор в его словах пропал. Живость, которой она так отчаянно завидовала, сменилась этим подавленным, истощённым видом. Её сердце разрывалось, когда она смотрела на него, задаваясь вопросом, была ли она тому причиной, и мог ли он ещё исцелиться.
— Ты намного больше, чем думаешь, Кэм, — сказал он, качая головой, словно произносил хвалебную речь. — То, что у нас с тобой было, — для меня было реальным. Возможно, всё и началось как ложь, но не обязательно должно так же и закончиться.
О боже. Неужели он только что сказал…?
Трой взял её за руку и что-то вложил в неё, сомкнув её пальцы вокруг предмета. Когда он отступил назад, она разжала руку и посмотрела на маленький синий грузовичок.
— Трой, — проговорила её мать неуверенным и вопросительным голосом. — Это совсем не то, что мы…
— Тихо, мама, — ответил он, пристально глядя в глаза Камрин.
— Дядя Трой хорошо поступает, делясь своими игрушками, так ведь?
— Да, милая, — сказала Анна, поглаживая Эмили по спине.
Рука Камрин начала дрожать, сердце так громко колотилось, что зашумело в ушах.
— Трой?
— Ты помнишь?
Да, она помнит. Да и как она могла забыть? Он все эти годы хранил эту игрушку? Как могла одна маленькая вещица так много для него значить? Когда они были детьми, и она подарила ему это, ей просто хотелось, чтобы он почувствовал себя лучше, хотелось помочь ему понять, что не всегда всё будет так плохо.
— Когда-то ты дала это мне. Не было и дня, чтобы я не смотрел на неё и не думал о тебе. Ты спасла меня. Никто не знает меня так, как ты. Я не хочу никого другого, кроме тебя, или прожить ещё один день без тебя.
Её сердце остановилось. Зрение затуманилось. Горло сдавило.
— Трой? — удалось ей прохрипеть. Раньше у неё был словарный запас словаря Уэбстера. Видимо, сейчас он сократился до доктора Сьюза[37].
— Открой дверцу грузовичка, — прошептал он.
Вытерев сначала ладонями щёки, она приоткрыла маленькую дверцу грузовичка. Внутри лежало кольцо.
— О боже, — пробормотала она, засовывая мизинец внутрь, чтобы его выскрести.
Пока она таращилась на золотое кольцо с огранённым в виде квадрата бриллиантом, он припал на колени. Она ахнула.
— Трой, на одно колено, а не на два, — заметил йяка Митч.
— Ох, молчи, — сказала её мать. — Он может делать это так, как хочет.
— Я всего лишь говорю, что он делает это неправильно. Предложение делают на одном колене…
При слове «предложение» всё остальное перестало существовать. Комната превратилась в тихий, просачивающийся гул голосов. Она взглянула на кольцо, такое маленькое и красивое. Он знает, что ей не нравятся кричащие украшения. Он знает её лучше, чем кто-либо другой, утверждая то же самое и о ней.
И он хочет её. Боже правый, он хочет…
— Камрин, — позвал Трой твёрдым голосом, возвращая в комнату звуки болтовни. Её безумная, безумная семейка. Он делает это прямо перед всей чокнутой фермой.
— Ей следовало бы поднять волосы и сделать причёску. — От кумы Виолы.
— Нет, мне нравится распущенными. — От тетаки Миртл.
— Она же не знала о том, что должно было произойти, — встала на её защиту Хизер.
— Давай, соглашайся. — От Наны. — Дарёному коню в зубы не смотрят, мисси!
— Возможно, нам не следует произносить при ней слово «конь». Её это может травмировать. — От папы.
— Она собирается сказать «нет». Посмотрите на неё. — От йяки Гарольда. — Теперь нам только остаётся купить ей дюжину кошек.
— Я люблю тебя. — Это уже Трой.
Он — это всё, что важно. Трой. Только Трой. Боль в её груди утихла. Живот успокоился. И она не знала настоящего счастья, настоящей любви до этого момента. Любовь — это всё. Жизнь — ничто без неё.
Он поднялся с колен и взял её руки в свои.
