— Ты уходишь от ответа, дорогуша. — Вивьен пристально взглянула на Иззи. — У тебя нет мужчины, и это неправильно. Разве теперь, вращаясь в шоу-бизнесе, тебя не окружают целые толпы красавцев?
— В основном лысых и толстых, — сказала Иззи, размышляя, не открыть ли подруге тайну — в конце концов, это отличная возможность, — но слова не приходили на ум. Иззи почувствовала, что смелость покидает ее. — То есть не то, что они все лысые, — весело добавила она, — у некоторых даже есть волосы. Искусственные.
Верная своему слову, Вивьен даже не дрогнула, когда позвонили в дверь. Иззи открыла, увернулась, прежде чем Сэм успел ее поцеловать, и прижалась к стене.
— Все в порядке, я безоружен, — удивленно произнес Сэм.
— Тише. Здесь Вивьен.
— И что? — Он невозмутимо поцеловал Иззи. Та успела вывернуться из объятий за долю секунды до того, как Вивьен появилась на пороге гостиной.
— Привет, Сэм. Пришел навестить больную? Поскольку хозяйка нам не предложила, я собиралась сама сварить кофе. Хочешь?
«Все так прилично», — с удивлением подумала Иззи десять минут спустя. Она с трудом могла поверить, что между Вивьен и Сэмом что-то было. Они болтали как старые друзья, без натянутости. Разговор легко переходил от последних сплетен в «Ступенях» к соседям Сэма и новообретенному счастью Вивьен.
— Это потрясающе, — восторгалась она, и ее зеленые глаза сверкали от радости. — То и дело щиплю себя: хочу убедиться, что это не сон. Знаешь, Терри даже не возражает, если я оставляю обувь на кухне или у меня пригорает ужин.
Сэм как будто испугался.
— Ты готовишь ему еду?
— Шутишь? — Вивьен расхохоталась. — Мы наняли милую деревенскую женщину. Она готовит, а я всего лишь разогреваю.
— Он опомнится. Когда пройдет эффект новизны.
— А вот и нет. — Вивьен даже не думала обижаться. — Он принимает меня такой, какая я есть. Это не новизна, а любовь.
Джина сидела в постели и ждана его, вытянув руки для объятий.
— Ну, где ты пропал? Я начала думать, что ты обо мне позабыл.
Сэм отлично выглядел, от него изумительно пахло ее любимым одеколоном. Он был в новом темно-сером костюме и полосатой розово-серой рубашке. Джина задумалась: знает ли он, как много для нее значат его визиты, как много он сам стал значить в эти кошмарные дни. Хотя именно Иззи оплачивала чудовищно дорогие счета и настаивала, чтобы Джина жила у нее и получала должный уход, та чувствовала, что только Сэм по-настоящему понимает ее страдания. И только ему не все равно…
— Конечно, я о тебе не забыл. — Он рассеянно перелистывал книгу, которую она читала. — Но Вивьен еще сидит внизу. Пришлось выслушать историю целиком, прежде чем меня отпустили. Господи, Джина, — выражение его лица изменилось, когда Сэм прочел заглавие книги, — зачем тебе?
— Но это же логично. — Джина ощутила комок в горле, осознав всю степень его тревоги. — Нужно смириться с фактами, Сэм. Не стоит притворяться, что все в порядке.
— «Как устроить собственные похороны»? — Он в ужасе посмотрел на темно-синие буквы, а потом на бледное измученное лицо Джины. Сэм швырнул книгу в угол. — Но это нелепо… Не следует даже думать об этом.
Джина прежде не видела его в таком гневе, и потому немедленно разразилась слезами.
— Но это нужно сделать. Надо подумать о многом! Составить завещание… организовать службу… пожалуйста, Сэм, не смотри так. Не хочу, чтобы ты на меня сердился…
Сэм обнял ее, позволив выплакаться. И только когда слезы иссякли, произнес:
— Я не сержусь. Просто, по-моему, это неправильно. Сомневаюсь, что тебе надо задумываться о том, чего еще не случилось.
Его объятия были такими теплыми и уютными… Джина не хотела, чтобы Сэм ее отпускал, но она боялась и была измучена от постоянной необходимости держаться молодцом. Страх грядущего — чересчур тяжелая ноша, и она больше не могла нести ее в одиночку.
Наконец ей стало лучше. Услышав приглушенный скребущий звук, Джина подняла залитое слезами лицо и увидела Иерихона, который, свернувшись в изножье постели, возился с книжкой.
— Видишь? — шепнул Сэм, гладя ее по голове. — Даже этот чертов пес со мной согласен.
— Не знаю, что бы я без тебя делала, — слабо улыбнулась Джина.
— И не нужно знать. Я ведь здесь.
— Как будто у тебя своих проблем мало. Разве это не тяжело — снова видеть Вивьен и выслушивать истории о том, как она счастлива со своим новым парнем?
— Ты шутишь? — Сэм, радуясь, что Джина приободрилась, вытер ей глаза и улыбнулся. — Да это лучшая новость за весь год.
— Сегодня вы хотя бы немного порозовели, — одобрительно заметила Люсиль на следующий день, когда энергично пылесосила в спальне. Ткнув Иерихона шлангом, так что пес возмущенно взвизгнул, она бодро добавила: — Вчера вы походили на привидение, вот что… а ну подними зад, глупое животное… и, надо сказать, вчера я прочла лишнюю молитву за вас, прежде чем лечь.
— Может быть, ваши молитвы помогли. — Джина старалась не морщиться при виде того, как собачий хвост то и дело подвергается опасности угодить в пылесос.
Люсиль, впрочем, не собиралась приписывать эту честь одному лишь Господу. Выключив пылесос — к огромному облегчению Джины и Иерихона, — она склонила голову набок и хитро сказала:
— Что-то уж точно сработало. Только сомневаюсь, что Боженька способен молитвы расслышать сквозь пьяный храп моего старика, а потому, сдается мне, дело скорее в вашем госте…
Люсиль решила, что Дуг Стедман — отличный парень: по достоинству оценил ее сандвичи с ветчиной и горчицей, где ветчины было больше, чем хлеба, и всегда охотно делился сплетнями о ее любимых ирландских певцах, а потому Люсиль искренне наслаждалась его ежедневными визитами. А еще он, по доброте своей, сегодня утром принес ей потрепанную программу концерта Вэла Дуникана с личной подписью этого великого человека.
Если бы Дуг не был столь сильно увлечен Джиной, Люсиль сама положила бы на него глаз.
При слове «гость» Джина сразу подумала о Сэме. С тех самых пор как он столь выразительно признал, что Вивьен ничего для него не значит, в ней снова воскресла надежда, и Джина впервые за целую неделю хорошо спала.
И теперь, когда проницательная экономка Иззи заговорила об этом, Джина решила сделать первый шаг и задать вопрос, который не давал ей покоя с той минуты как проснулась.
— Люсиль, — сказала она, собираясь с силами, — если бы вам нравился мужчина и если бы вы знали, что тоже ему нравитесь, но, поскольку вы старые друзья, у вас ничего такого не было… вы бы так и жили дальше и просто надеялись, что все произойдет само собой? Или, по-вашему, лучше открыться?
