– Так и есть, Сара, а когда же Милт вернется?
– Будто я знаю; у него работа, а он такой, если начал что-то делать, время для него просто перестает существовать, да что мне тебе объяснять, ты мне вот что скажи…
– Работа? Но ведь он же подал заявление об уходе.
– Ага, в сто пятнадцатый раз, а может, в сто пятидесятый, не считала, и в сто восьмидесятый забрал его назад. Ты Милта знаешь, он просто не умеет спокойно жить, как все люди живут.
Бен покрутил подбородком. Да ведь и правда, у Милта вечно все не так, как у остальных.
– Ну, тогда я к нему в офис загляну, может, и застану.
– Не знаю, не знаю, а что ты так спешишь, посиди со мной, сейчас кофе принесу.
– Нет уж, Сара, спасибо, ты ведь начнешь меня уму-разуму учить, а мне это ни к чему.
На ее лице промелькнула обида.
– Зря ты так, Бен. Я ведь только о твоих же интересах забочусь, можешь не сомневаться.
– Ты всегда так говоришь.
– Все вы, мужчины, из одного теста сделаны. Думаете, что чем моложе, тем лучше. Так вот что я тебе скажу, Бен Джекобс, зрелая женщина – она и как женщина сто очков вперед даст любой писюхе.
– Какой разговор, Сара, только я…
– Послушал бы меня, я точно тебе говорю, что Бренда для тебя самая подходящая жена. Заботилась бы о тебе, жил бы с ней и не знал печали…
– Мне ничьи заботы не требуются.
Сара как и не слышала, полностью увлеченная своими мыслями.
– Жаль, упустили случай, поздно уже, она недавно записалась в «ААА».
– Антиалкогольный альянс? Она что, пьет? – вот уж никогда бы не подумал.
– Не смеши меня, Бен, – она бросила на него раздраженный взгляд. – Ты что, совсем не соображаешь?
– Нет, не соображаю.
– Господи, да туда ведь записываются, чтобы мужчину найти; вот она тоже нашла, причем на первом же собрании, и у них, заметь, все уже было.
– Ты шутишь?
– Ничего не шучу. Мужчина оказался не тебе чета, сразу сообразил, какая ему роскошная женщина в руки плывет.
– Но ей-то что за радость спать с алкоголиком?
В глазах Сары читалось откровенное презрение к его тупости.
– Не с алкоголиком, Бен, не с алкоголиком. С лечащимся, вот так будет правильно. У всех есть какие-то психологические проблемы. Бывает, с человеком не один год в браке проживешь, пока выяснится, что он такое, а вот Бренда умница, она сразу поняла, как тут надо действовать.
Нечего говорить, своя логика тут была, как к ней ни относись.
– И он тоже старается, очень старается стать нормальным. А она ему в этом помогает.
– Ладно, Сара, если ты настаиваешь, я тоже в «ААА» запишусь.
Она не оценила его юмора.
– Тебе бы все посмеиваться… Хотя, я так думаю, может, и правда тебе стоило бы. Давай я у Бренды все выясню, она, если не ошибаюсь, приписана к их отделению при Первой пресвитерианской церкви, ну знаешь, на Генри-стрит.
Бен только усмехнулся. Сара неисправима. Еще бы Милту не стремиться обратно на службу при такой вот жене.
Дверь чуточку приоткрылась, в просунувшейся руке была белая блузка и матроска, которые Эллен выбрала, собираясь вчера на похороны, все тщательно отутюженное, на вешалке, а следом показалась и сама улыбающаяся сестра Кларита.
– Ой; спасибо вам, сестра! Большое спасибо.
– Валялось все там, в приемном отделении, ну, я и решила, а вдруг вам еще эти вещи понадобятся.
– Вы такая добрая, – и Эллен кинулась ей на шею.
– Как вы, пришли в себя?
– Конечно, все у меня хорошо.
Монашка недоверчиво смотрела на нее, но Эллен и не заметила, что ей не очень-то верят. Тут же начала одеваться.
– Я беспокоюсь за вас, милая.
– Ну что вы, не стоит.
– Для меня ведь не секрет, что этот джентльмен, обходившийся без дома, – Джелло, так? – очень много для вас значил. И кроме того, вы последнее время неважно себя чувствуете. А часто бывает, что шок и горе, да еще и ослабленное состояние…
– Ну что вы, сестра. У меня еще достанет сил, чтобы за себя побороться.
– Разумеется. Но меня беспокоит, что вы так воинственно настроены.
Эллен кончила одеваться, но выйти ей все равно было нельзя.
– А туфли? Куда девались мои туфли?
– Ох, простите, внизу они, внизу, у меня в комнате, совсем забыла. Сейчас принесу, одну минутку.
– Я с вами вместе за ними спущусь.
– Но вы же босая.
– Ну и что.
Персонал, ко всему привычный, не обратил внимания на странную пару: старая монашка и босоногая библиотекарша живенько бегут по коридорам вниз, в подвал.
– Может, чашечку чаю выпьете? – предложила сестра, извлекая на свет туфли.
– Да нет, спасибо, хотя… – Эллен почувствовала, что было бы невежливо никак не отблагодарить сестру Клариту за ее доброту. Да к тому же она, возможно, кое-что могла бы ей рассказать про происходившее в то утро там, в морге. – Спасибо, не откажусь.
Сестра указала Эллен на какой-то сундук в углу: «Садитесь, будьте как дома», – и включила кипятильник, достав потрескавшуюся фаянсовую чашку.
– Все думаю и думаю про смерть Джелло, – осторожно начала Эллен в расчете на откровенность монашки.
Сестра Кларита закивала.
– Это совершенно естественно, милая, всегда мы спрашиваем самих себя, а не могли мы еще что-нибудь сделать, чтобы сберечь тех, кого любили.
– Нет, мне кажется, себя винить у меня нет оснований, не знаю вот только, все ли сделал, что мог, доктор Вандерманн. – Эллен сознавала, что вступила на опасный путь, но никак не могла изобрести обходных маневров.
Сестра Кларита устало опустилась на стул с нею рядом. Эллен вся напряглась, однако монашка сидела молча. Словно бы изучая распятие на противоположной стене, она тяжко вздохнула.
– Иисус заповедал нам: «Не судите!» – и стало быть, не нам воздавать другим людям за их упущения, не нам.
– Сестра! – Эллен просто ушам своим не верила. Выходит, и монашка подтверждает ее подозрения.
Но сестра лишь поднесла палец к губам.
– Замышляя отмщение, так легко быть неправым и неправедным. Допустите только, чтобы ненависть взяла в вашем сознании верх над любовью, и тогда зло торжествует свою победу.
– Но, сестра, что именно… Монашка резко поднялась со стула:
– Наш чай готов! – Это прозвучало так радостно, словно они беспечно болтали о погоде. Все ясно, задавать ей какие-либо вопросы не имеет смысла.
В руках Эллен появился чай, от которого пахло ромашкой.
– Выпейте, выпейте, это сразу успокаивает.
– Спасибо, – промямлила Эллен, смутно понимая, что этот чай действительно хорошо на нее подействовал в прошлый раз.
– Очень мне жаль, – сказала сестра Кларита, потягивая из своей чашки, – что я вам почти не смогла помочь с похоронами. Мне слишком поздно об этом сказали.
– Полноте, сестра, вы такие чудесные цветы прислали!
