— не переживай. Ложись спать, кисуль.
Мне вот совсем не нравится то, что он пытается огородить меня от правды, когда я так волнуюсь за него, не рассказывает, что с ним случилось, но я же понимаю, что не все в порядке, все не так, как он хочет показать.
— Котов, зараза, ты где? — врубаю я серьёзную девушку, хотя на самом деле не сильно злюсь, а скорее наоборот, я рада, что он мне позвонил.
— Не могу говорить. Давай я завтра перезвоню?
Нет, нет, нет. Никаких завтра.
— Максим, умоляю, ответь, — сжимаю телефон, надеясь на то, что он все же сообщит своё местонахождение. — Мы с мамой переживаем.
Слышу как Максим выругивается, причем так грязно, что его бы следовало отшлепать за такие слова, хотя делает это, убрав от себя мобильник, но я все прекрасно слышала. Это все не придаёт мне никакого успокоения.
— Котёнок, — говорит спокойнее уже конкретно мне, — ничего страшного не произошло, я в больнице, завтра приеду домой. Ложись спать.
В больнице? По спине проходится холодок, а в голове не самые хорошие предположения.
— Говори адрес, — отвечаю на его слова строже. — Что с тобой случилось?
Прикусываю губы и тру глаза, потому что ещё немного и разревусь от переживаний, даже несмотря на то, что Максим все же вышел на связь.
— Ничего серьезного, обычная операция. Ты можешь приехать завтра. Только возьми сменные вещи, хорошо? И покушать, уверен здесь херово кормят, а ты же знаешь, что мне необходимо хорошее питание, — тараторит он, пока я осознаю слова о том, что ему сделали или сделают операцию. — Марин, ты слушаешь?
Почти не слушаю. Я не понимаю почему Максим не говорит все как есть, почему пытается меня успокоить, когда он в больнице! Когда я должна быть рядом с ним, а не ложиться спать.
Да разве теперь можно будет заснуть?
— Я так не хотела тебя отпускать, — шепчу я в трубку. — Нужно было прислушаться к себе…
— Эй, давай без слез. Завтра буду тебя ждать в обед, — категорично заявляет Макс. — Умоляю, Марин, поспи, не забывай, что ты беременна и переживать тебе нельзя.
Он прав, я должна думать о ребёнке, просто я никак не приму эту мысль, что теперь я в ответе не только за себя. Спасибо Максу, что напомнил.
Мы перекидываемся ещё парой фраз, он называет мне адрес больницы и вскоре мы прощаемся. После нашего разговора мне все же становится намного легче и я, по его просьбе, сообщаю маме полученную информацию и ложусь спать.
Долго ворочаюсь, загруженная бесконечным потоком мыслей, но после все же засыпаю.
Утром я подрываюсь раньше будильника, мы с мамой готовим суп для Максима и ближе к обеду едем к нему.
Я залетаю в палату, вижу на кровати Максима и подбегаю к нему. Краем глаза замечаю здоровенного мужчину, которого я где-то уже встречала.
— Максим?! — дожидаюсь пока он сядет и не крепко обнимаю его.
— Боже, ты с таким видом забежала, словно я при смерти, — хмыкает парень, бегло осматривая мое лицо. — Привет, мам, — здоровается он с женщиной, застывшей у входа.
Я наблюдаю за ней и подмечаю, что она поглядывает на мужчину, что стоит у окна. Понимаю, что она засмущалась, но быстро взяла себя в руки и подойдя к нам, чмокнула Котова в щеку.
— Ты заставил нас переживать. Впрочем ничего удивительного.
Я вглядываюсь в лицо Максима и мне хочется плакать: смотреть на такое месиво неприятно. Нет, он мне в любом виде нравится, но я думаю о том, сколько боли это ему приносит и мне становится не по себе. Я не хочу, чтобы он мучился. Обнимаю его чуть крепче, жадно цепляюсь за его талию.
— Оставим молодых, — откашливается мужчина, прерывая наш с Максимом зрительный контакт. — Мы бы могли сходить за кофе, не против?
Он обращался к моей маме, на что она удивляется и отводит взгляд. Я впервые вижу ее немного потерянной, хотя удивляться нечему, мужчина видный, высокий, в хорошей физической форме, имеет грубоватые черты лица, но добрые светлые глаза, от которых нельзя оторваться.
Приятный кавалер. Неудивительно, что она немного засмущалась, напомнив при этом меня, хотя после смерти отца я не видела и не слышала, что она с кем-то встречается. И только сейчас понимаю, что возможно она не делала это из-за нас с братом, не приводила никого в наш дом. Но я буду рада, если она найдёт своё счастье, как я нашла своё.
— Можешь идти, мам, — подбиваю я ее, на что она приподнимает вверх бровь, но все же выходит вместе с новым знакомым из палаты.
— Что с тобой? Что случилось? Почему ты оказался здесь? — закидываю вопросами, трогая руки и грудь Макса, ища поддержку.
— Я победил, — ухмыляется он, но морщится, потому что ему больно из-за новых ран на лице.
— Чему ты улыбаешься? Ты весь в бинтах, твоя нога… — перевожу взгляд на его колено.
Видимо операцию уже сделали.
— Из-за ушиба там образовалась жидкость, ее вывели, — сообщает он мне. — Я выиграл и это главное.
— Разве победа так важна? — удивляюсь я.
— Я же тебе обещал, — самоуверенно заявляет он, притягивая меня к себе так, чтобы я лежала под боком.
Я конечно не против и кладу ладони на его грудь, а на них голову, смотря на побитого Максима. Победил он… Только как дорого ему это обошлось. Меня удивляет, что он ведёт себя так, словно ничего не случилось, словно у него обычная простуда.
— Глупости, я чуть с ума не сошла. Ты не представляешь, как я переживала… Так волновалась, — голос хрипнет. — Я думала, что ты…
— Дурочка моя. Все прошло отлично, — хмыкает он, гладя меня по голове. — Нога, сука, болела, из-за неё подвижность была скована, поэтому и пропустил достаточно ударов. Впрочем сотрясение — это для меня норма. В больницу с ногой меня уже тренер отправил. Я хотел возразить, хотел поехать домой, но он не отпустил.
Так это был тренер, точно, я же его уже видела раньше.
На
