загасить, но…
- Скажи мне, мать твою, что он жив!? Скажи, Руслан!
Его силуэт в чёрном деловом костюме становится расплывчатым из-за слёз. Они потоком льются по щекам, капают на подушку. А ещё барабанит в висках. Так сильно, что я начинаю дёргаться на постели словно от электрического разряда и бить себя ладонями по голове, только бы убрать непрошенный шум, из-за которого я могу пропустить самые главные слова в своей жизни.
- Мне очень жаль, Катя, - лишь произносит Куратов.
- Ты же говоришь сейчас неправду! – резко сажусь на постели, совершенно не чувствуя, как саднит в области вены.
Кажется, я вырвала оттуда капельницу и именно моя кровь сейчас пачкает светлые больничные простыни.
- Мне очень жаль, - повторяет Руслан ещё раз.
- Где Давид? Он не мог просто так взять и умереть, слышишь меня?!
- Кать, я позову врача.
- Иди к чёрту! Где мой мобильный? Мне нужно позвонить Юсупову, чтобы он наконец объяснил мне, что происходит!
Скидываю с себя одеяло, опускаю ноги на холодный кафельный пол. Голова кружится, но я поднимаюсь с места и, слегка покачиваясь, начинаю в панике искать телефон.
Минутой погодя вспоминаю, что его у меня отобрал Женя, а это означает, что позвонить Давиду я не могу.
- Дай мне мобильный! – требую от Руслана.
- Это бессмысленно, Катя. Послушай меня...
- Иди на хрен, понял!? Просто достань из кармана чёртов телефон и набери его номер!
От собственных визгов закладывает уши.
В палату бесшумно заходит медсестра, переводит взгляд то на меня, то на Руслана. Куратов кивает ей, и она подходит ближе. Достает из кармана шприц, наполненный прозрачным лекарством, и просит лечь на место.
- Не лягу! Он обещал меня забрать из этого города!
Руслан не делает меня больно, но, тем не менее, в два счёта справляется со мной и укладывает на кровать. Всё дело в том, что у меня пока мало сил и я не могу сопротивляться. Я обязательно сделаю это позже… Сейчас же моя грудная клетка будто разодрана в клочья диким зверем. Я не знала, что бываетнастолькобольно. Куратов удерживает мою окровавленную руку, медсестра запускает в вену лекарство, от которого во рту возникает тошнотворная горечь.
- Вы просто не знаете ничего… - язык с трудом шевелится, потому что начинается действие снотворного. - Он обещал… обещал меня отсюда забрать…
Я вновь погружаюсь в темноту.
Юсупов стоит рядом со мной и долго смотрит в мои глаза, а затем делает шаг вперед и уходит не оглядываясь, хотя я зову его. Зову, срывая голос…
ПС. Девочки, я буду очень благодарна, если вы воздержитесь от спойлеров. Буду вынуждена такие комментарии удалять или же закрывать комментирование вовсе. Надеюсь на понимание.
Глава 64.
***
- Доброе утро, - слышу сквозь сон незнакомый голос.
Я не хочу просыпаться в этот мир. Мир, в котором его больше нет.
Не хочу дышать, не хочу видеть, не хочу чувствовать. Лучше бы я умерла тогда вместе с ним.
Кто-то осторожно касается моего плеча и слегка тормошит. Кажется, для меня привезли завтрак запах которого уже вызывает во мне тошноту и непринятие.
- Вам нужно поесть, - убеждает молоденькая медсестра мягким голосом, когда я открываю глаза. – Сил станет больше и выпишут вас быстрее.
- Спасибо, - киваю в знак благодарности, только бы она поскорее ушла и оставила меня в покое.
- Если будет что-нибудь нужно – сообщите.
Едва дверь за медсестрой закрывается, как я тут же поднимаюсь с кровати и, медленно передвигаясь по стеночке, направляюсь в уборную. Голова всё ещё кружится от слабости, от голода сводит желудок.
Два дня назад у нас с Давидом появился шанс на совместное будущее. Нам было так хорошо в уютном шале занимаясь сексом на коврике, в бассейне и в спальне, катаясь на лошадях, плавая на лодках, валяясь в гамаке и просто касаясь друг друга. Теперь этого шанса нет. Ничего нет и никогда не будет.
Если после развода я ещё тешила себя надеждами на то, что однажды увижу Давида, то после его смерти внутри меня всё выжжено дотла. Там больше не осталось планов, мыслей, чувств. Остатки эмоций горьким пеплом разлетелись по организму. Сухо, пусто, всё равно...
В зеркало на меня смотрит чужая девушка. Уставшая от поражений и потерь, с потускневшими голубыми глазами и спутанными прядями светлых волос. На лице несколько синяков и два свежих шрама, которые на скорую руку зашили чёрными нитками. Наверняка останутся уродливые отметки, которые возможно будет убрать только лазером, но мне них плевать. Ничего трогать не стану. Состояние моей души гораздо хуже внешности – оно будто исполосовано ножом. Болит, кровоточит, воспаляется...
Вернувшись в кровать, накрываюсь почти с головой, потому что меня знобит. Через несколько минут дверь в палату открывается и на пороге показывается Сашка.
Молча подходит к стулу, садится, выровняв спину, и смотрит на меня так жалостливо, что на глаза тут же просятся слёзы. Впервые за всё время, когда я осознала чудовищность всей моей жизни, мне искреннее хочется, чтобы меня утешили и пожалели.
Сашка словно чувствует моё состояние. Пересаживается на кровать, гладит по волосам, обнимает.
- Ну-ну, малыш… Всё образуется, вот увидишь.
Её словам я ни капли не верю, но в данный момент они нужны мне как воздух.
Если отмотать время назад и попытаться что-то исправить в отношениях с Давидом, я сделала бы всё точно так же. Точно так же пришла бы к нему в спальню и попросила лишить невинности... Точно так же настаивала и верила в то, что в его мире криминала есть место любви, семье и крепким отношениям…
- У твоей палаты сидят два амбала, - произносит Сашка.
- Я знаю. Слышала голоса, но выходить не стала.
- Страшные такие, небритые, с оружием в кобуре.
- Это
