край стола, – А дальше он ей помог, инсценировал смерть, подправил документы и где-то спрятал на время, а потом исчез и сам.
– Думаешь, до сих пор ей помогает?
– Нет, она не дура тащить за собой такой влюбленный балласт, такие дураки будут людей на путь истинный направлять, а она задумала мстить. Я думаю, они поженились или что-то вроде, но вскоре он продал свою квартиру и уехал в закат. Соседи говорят, уезжал не один, а с девчонкой молодой.
– Интересно, живой или нет? С ним бы поговорить.
– Вряд ли мы его сможем найти.
– Завалила? – Дарчиев с сомнением посмотрел на фото девушки, – А хотя, вы бабы, когда надо и машину на полном ходу остановите, что уж тут говорить.
Костя слушал этих двоих, а сам думал.
Значит, была беременна и, если мстит ему, спустя столько лет, скорей всего от Лешки ребенка ждала. А мстит, потому что он виноват в его смерти? Или, виноват в выкидыше? Удивительно, что наркоманка вообще смогла забеременеть и выносить, и пока он не спешил на себя взваливать смерть не родившегося ребенка. Но мстит она ему сейчас, хочет лишить его любимой женщины, а вот ребенка не тронула. И что это значит? В ней что-то человеческое было? Она ребёнка того хотела? Потому что Лешку любила? Так, что ли, получается?
Не понимал пока ни хрена.
Как можно человека любить и подсадить его на наркоту, каждый раз от встречи к встрече превращать его в ходячий труп, собственноручно травить ядом, убивать? Это, что ли, ее любовь? Если да, то очень-очень извращенная и ненормальная. Да язык не поворачивается ЭТО любовью назвать. Херня все это! Она долбанная сумасшедшая психопатка, которая загубила жизнь его брату, родителям и не родившемуся племяннику, а теперь нацелилась на его семью, стоило ему ее только обрести. Ребенка она, видите ли, не тронула, а матери его лишить не побоялась, тварь такая?!
Кажется, свое решение он уже принял.
– Шестерых хватит, они будут в гражданской одежде, ничем не будут привлекать внимания: никаких раций в ушах или телефонов у уха, – Руслан замолчал, подумал и добавил, – Пневматика или боевые?
Руслан смотрел на Костю и ждал его решения. Если пневматика значит все будет официально, понаедут менты и журналюги, делу дадут огласку и ход, ее скорей всего посадят. Но, во-первых, добраться до нее там будет сложней, а во-вторых: кто даст гарантию, что оттуда она не доберется до его семьи?
– Боевые, Руслан, боевые.
И никто больше и слова не проронил, все и так стало понятным. Он только что подписал для Насти смертный приговор, потому что как только эта тварь появится он спустит с поводка охрану, а самое главное Зиму, а она еще за всю свою многолетнюю карьеру не промахивалась. И ему с этим решением жить и спать, желательно спокойно и в одной постели с женой под боком: живой и невредимой. Если так нужно, если другого выхода Костя не видел, значит будет идти по головам, будет глотки рвать и убивать, сам себя удавит, но не даст какой-то чокнутой на всю башку бабе навредить его семье.
***
Марина волновалась.
Ходила из угла в угол и никак не могла успокоить бешено стучащее сердце, руки заламывала, разминала, кулаки сжимала и разжимала. Специально себя занять пыталась, чтобы не думать, не гадать.
– Мам, ты чего?
Илья заглянул на кухню, посмотрел на мечущуюся туда-сюда мать, о чем-то задумался, а потом все-таки подошел к ней, поймал за руку и обнял.
– Ты себя плохо чувствуешь?
Сын обеспокоенно заглянул ей в лицо, своими серыми глазами ей всю душу наизнанку выворачивая. Вот этим открытым беспокойством и выворачивал.
– Нет, зайчик, все хорошо, я просто волнуюсь за папу, – Марина прижала сына к себе, пытаясь так успокоиться, а сердце глупое все стучало и стучало.
– Ой, как стучит быстро, мам, может тебе чаю с мятой заварить?
– Нет, зайчик, все нормально, это пройдет.
– А что с папой? Он же на работе просто.
– Да-да, на работе, там у них проблемы, вот я и волнуюсь.
– Мама, я же не маленький мальчик, зачем ты мне врешь? Не хочешь говорить, так и скажи, ладно? – он снова заглянул ей в лицо, потянул ее на себя и поцеловал в щеку, – А чай я все-таки заварю.
Сын стал спокойно доставать с нижней полки заварку для чая, в холодильнике взял мяту свежую, и включил электрочайник.
Вырос ее мальчик, вон как быстро на кухне управляется.
– А Любаша где?
– Я их с Васей отпустила, им надо было на дачу съездить, пусть отдохнут, сами с ужином не справимся, что ли?
– Справимся-справимся, – мальчик для убедительности покивал головой, а потом хитро на нее глянул, – А может, пиццу закажем?
– А моська у тебя не треснет?
– Четыре сыра, м-мм…, а еще пепперони… Такую вкусную, с хрустящей корочкой?
Признаться, у нее чуть слюнки не потекли, что-что, а пиццу в их семье любили и уважали. Да и настроение не располагало стоять у плиты, что-то готовя, только продукты перепортит, Любаша еще потом два дня пилить будет. Лучше уж тогда пиццу.
– Закажем одну пиццу нам, одну парням, и еще горячие супы и салаты!
– Ну, мам! – сын недовольно поджал губы, – Салаты, фу. Я что, девчонка, что ли?
– Девчонка не девчонка, а гастрит появляется независимо от принадлежности к полу, тащи телефон и ноут мой, посмотрим, что там у них есть, и у ребят спроси, может им тоже горячее заказать.
Сын убежал сначала в комнату, где размещались те парни из охраны, что отсыпались, то есть не дежурили. А тех, кто сейчас исполнял свои обязанности, Костя подкармливать запретил, Сава тоже звонил, говорил, парней от работы не отвлекать, типа они не барышни кисейные, от голода не дохнут. Так что, она поступала так, как велели, нечего мужиков лишний раз из себя выводить.
Пока сын бегал по делам, Марина снова на часы глянула. Уже почти девять, а Костя так не приехал и не позвонил.
Ну вот, что за человек? Трудно ему, что ли позвонить и сказать: «Марина, я занят?» Или у нее от сидения дома просто уже крыша поехала? И она стремится контролировать все и всех? Мужа, в том числе?
Знает же прекрасно, что ему сейчас трудно, что на работе завал полный и еще эта чокнутая на их голову свалилась.
Правда, Косте она не станет ничего подобного говорить и жалеть его тоже не будет.
Она пытается наладить новую жизнь, прямо с той ночи, точнее с
