открыл дверцу, а я подняла лицо и посмотрела на него.
Он выглядел, как обычно, но вот глаза... В них не было привычного холодного блеска, а на невозмутимом лице лежала тень грусти. Я чувствовала: его что-то тревожит. Неужели совесть?
Родионов подождал, когда я выйду на улицу, и закрыл дверцу. Мы направились в участок. Он шел позади, на спине ощущался его взгляд. Вся моя жизнь полетела под откос после встречи с этим мужчиной, и теперь я не знала, что делать дальше. Чувства по щелчку пальцев не исчезнут, но между нами образовалась огромная пропасть...
— Настоящего заказчика нашли? – спросила, слегка повернувшись в его сторону.
— Ищут, – сдержанно ответил он и кивнул на дверь. – У вас десять минут. Я останусь ждать в коридоре.
Несколько секунд я не решалась войти в комнату переговоров, а потом все же переступила порог и увидела Карину. От улыбчивой, красивой девочки, которую я видела в последний раз, ничего не осталось. Сейчас передо мной сидел незнакомый мне человек с разбитым лицом, потухшими глазами и ссутуленными плечами.
Впрочем, я и сама в эту минуту выглядела не лучше Карины. Следы побоев на лице отсутствовали, но чувство, что меня засунули в мясорубку и прокрутили несколько раз, не покидало на протяжении всей недели, проведенной в стенах спальни в доме Родионова.
Я присела на стул напротив бывшей подруги и не сводила с нее внимательного взгляда. До последнего отказывалась верить, что она причастна к покушению, думала, что ее заставили, а на деле... Должно же быть разумное объяснение подобной циничности с ее стороны? Этот поступок Карины перевернул всю мою жизнь с ног на голову.
Минуту мы молчали, рассматривая друг друга, словно видели впервые, а затем она заговорила тихим, слегка охрипшим голосом:
— Прости меня, Катя. Понимаю, что очень виновата перед тобой... Родионову я только что все рассказала, впрочем, как и следователю несколькими днями раньше. Я не хотела, чтобы все так получилось… – услышав ее слова, немного вздохнула с облегчением, ведь приехала сюда не за тем, чтобы выливать друг на друга упреки и грязь.
Несколько минут Карина взахлеб рассказывала обо всем, что с ней случилось за время, пока я находилась рядом с Родионовым. Ей, как и мне, пришлось не сладко, а в итоге мы обе оказались у разбитого корыта с изрешеченными сердцами и полным непониманием, что нас ждет впереди.
— Мне очень жаль. Прости меня, Катя… – Карина опустила глаза.
На хорошее даже и не надеялась, когда ехала сюда, тем более услышать от подруги подробную исповедь о случившемся. И несмотря на все подробности, которые узнала, в груди стало легко, и я впервые за эти десять минут, что находилась в маленькой, душной комнатке, смогла сделать глубокий вдох.
— Родионов сказал, что заказчик его сестра. Это правда? – я удивленно вскинула глаза, а по спине пробежал холодок.
Настя? Сестра Димы хотела его убить? Наверное, Карине это послышалось… Зачем ей было убивать родного человека? Абсурд!
Конвоир сообщил, что наше время истекло, а я поднялась на ноги. Карина вскочила следом и приблизилась ко мне.
— Катя… – на ее глазах выступили слезы.
Она крепко обняла меня. Объятие продлилось несколько секунд, и я не сразу ответила на него.
— Я не держу на тебя зла, Карина. Не знаю, смогу ли простить. Но… мне важно было тебя увидеть.
После смерти Гриши она была моей единственной поддержкой и опорой. И мне было очень больно от ее предательства.
— Время, – строго повторил конвоир, а я, смахнув слезы, направилась на выход.
В коридоре стояла оглушительная тишина. Родионов, как и обещал, ждал меня возле комнаты переговоров. Титаническим усилием воли заставила себя успокоиться, решив, что обо всем подумаю позднее, а сейчас хочу выяснить всего одну вещь:
— Ты сказал Карине, что Настя виновата в том покушении. Это правда?
— Я не готов сейчас давать никаких комментариев по этому поводу, – спокойным голосом произнес он. – Мне жаль, что все так случилось и я не поверил тебе...
Жаль... Ему просто было жаль…
Отвернулась от него и направилась на воздух. Хотелось снова расплакаться, но я запретила себе проявлять слабость. Хватит.
— А что будет с Демидом? – спросила спустя небольшую паузу.
— Он останется со мной, я оформляю на себя опекунство. О большем пока не думал и сам ничего не знаю, – мы подошли к машине, но я не торопилась забираться внутрь.
Такого исхода я точно не ожидала и совершенно не могла понять, зачем Насте нужно было убивать родного человека?
— Мне нужно остаться в участке, поезжайте домой, – распорядился Родионов, взглянув на Марата.
Я забралась на заднее сиденье, он захлопнул за мной дверцу. Машина плавно тронулась с места, а я перевела взгляд на затылок Марата.
— Неужели Настя правда хотела его убить? – наши глаза с охранником встретились в зеркале заднего вида.
— Меня по голове не погладят за пересуды, в курсе?
— Ты виноват, а я прошу не так уж и много, – указала пальцем на голову, на что он усмехнулся. – Я ничего ему не скажу. Ты видишь, чтобы мы с ним общались?
— Настя не его хотела убить, а истребляла женщин, находящихся рядом с ним. Сначала Кристина. Потом тебя подставила. Все просчитала, комар и носа не подточит. Ну это и не мудрено. Яблоко от яблони… – хмыкнул он. – Никому даже и в голову не пришло Настю проверять до недавнего времени.
— И что теперь с ней будет? Ну, я в том смысле, что она его сестра… – я не сводила с Марата озадаченного взгляда.
— Суд, Катя. Люди погибли. Родионов не закроет на это глаза. Мать скорее всего попытается его продавить, но сомневаюсь, что у нее что-то получится. Отношения у них так себе, а чувство ответственности у моего хозяина развито хорошо...
Домой мы вернулись только через два часа. Попали в пробку, а затем еще в одну. Я не стала подниматься в комнату, когда машина въехала во двор, а осталась в гостиной с ребенком и няней. Смотрела на Демида и не понимала Настю. О чем она только думала? Внутри была полная неопределенность... Чувства к Родионову никуда не делись, а я все время думала о нем и обо всем случившемся между нами. Предательство подруги и предательство сестры – вещи не равнозначные.
Ночью мне долго не спалось, я спустилась вниз.
