Мы подняли тост.
«Мое сердце и твое сердце — старые, старые друзья», — сказали мне глаза Дамиана.
Я была рада, когда он встал и момент прошел. Сьерра уговорила Рафаэля поиграть с ней в видео игры, пока мы с Дамианом убирались.
— Не знаю, подходящая ли это игра, чтобы играть в нее с Рафаэлем, — произнес Дамиан.
— Она, кажется, прекрасно с ней справляется.
— Я не о ней беспокоюсь.
Наши глаза встретились, когда Рафаэль вздрогнул, сидя на диване. Сьерра воспользовалась своим преимуществом от его реакции на звук стрельбы.
— Порождение сатаны, — произнес Рафаэль.
Сьерра захихикала.
Губы Дамиана подергивались, и я была вынуждена отвести взгляд, чтобы не засмеяться.
***
Мы нашли Сьерру в моей старой комнате после ухода Рафаэля. Она свернулась калачиком на кровати, обняв подушку, и спала. Дамиан уселся в изножье кровати, не спуская с нее глаз.
— Я никогда не видел, как она спит.
Это было сказано больше самому себе, чем мне, но от этого мое сердце сжалось. Он пропустил все те моменты, которые я считала само собой разумеющимися.
— Она наполовину похожа на МаМаЛу, наполовину на Адриану, — сказал он.
У Сьерры не было ни единой моей черты — ни светлых волос, ни серых глаз. Когда мы гуляли по улице, и ее темная рука была в моей, люди считали меня ее няней. В ней была аристократическая харизма моей матери и приземленность МаМаЛу, глаза Адрианы, улыбка МаМаЛу.
— Давай не будем ее будить, — сказала я. — Возможно, будет лучше, если она проспит до завтра, — я не хотела лишать Дамиана удовольствия наблюдать, как его дочь спит.
— Если закрыть глаза, складывается впечатление, будто ничего не изменилось, — сказал он, его голос был настолько тихим, что я еле разобрала слова. — Маленькая девочка в этой комнате, и она украла мое сердце. Во второй раз.
Я была рада, что он смотрит на Сьерру. Было ошеломляюще вернуться с ним назад в мою комнату, но его присутствие напомнило мне о многом. Вспоминать, как он обожал меня, когда мы были детьми, было слишком.
Дамиан снял со Сьерры носки, осторожно чтобы не разбудить ее. Поцеловал нежно ее ступни, прежде чем накрыть ее одеялом.
— Спасибо, — сказал он. — Что позволила ей остаться.
Я кивнула — не могла говорить, потому что чертовски тяжело было оставлять ее здесь. Я не смогла вспомнить ни единой ночи без нее.
— Почему бы тебе не остаться?
Он так хорошо мог меня прочесть. Слишком хорошо. Но ни в коем случае я не приму его приглашение. Это было бы равноценно тому, как если бы ступить в пещеру льва.
— Ты можешь спать с ней. Это ее первая ночь здесь. Она, вероятно, проснется дезориентированной.
Я дрогнула. Я смертельно устала. Мне хотелось только доползти до кровати, и у него есть место для меня. Сьерра не привыкла просыпаться в другом месте.
Дамиан не ждал ответа.
— Запасная зубная щетка и полотенца в ванной комнате. Тебе нужно что-нибудь еще?
Да. Мне нужно не ошибиться снова, мне нужно найти возможность быть с тобой так, чтобы мы не расставались друг с другом на ночь.
— Спокойной ночи, Дамиан.
— Спокойной ночи, Скай, — ответил он и закрыл за собой дверь.
Я вздохнула и рухнула возле Сьерры.
Комната больше не напоминала девчачью. Розовый и кремовый декор были заменены ярким, ультрамодным цветом на фоне нежного, нейтрального. На одной стене висела разрисованная классная доска и была нарисована сетка для игры в крестики и нолики. Дамиан Х и Сьерра 0. Вмонтированные полки были те же, но Дамиан покрасил их свежей краской. Мои глаза задержались на бумажных лебедях, которые выстроились в ряд на них, неуклюжие изделия Сьерры, и я осознала, как за такой короткий промежуток времени сблизились Дамиан и Сьерра. Комната выглядела так, будто Сьерра приложила свою руку. Она была наполнена ее индивидуальностью.
Я поднялась и уже собиралась снять брюки, как случайно выглянула в окно. Дамиан шел вниз по дорожке, которая вела в дом для персонала. Вот он скрылся за деревьями. Через некоторое время включился свет в одной из комнат. Комната МаМаЛу. Пока я чистила зубы, меня мучило любопытство, что же он там делал. Вернувшись в комнату, я заметила, что свет все еще включен. Я размышляла мгновение, прежде чем надеть обувь. Я хотела увидеть комнату МаМаЛу. Она никогда не разрешала мне сопровождать ее туда, настойчиво утверждая, что не подобает мне ошиваться возле ее жилища. Что ж, сегодня вечером у меня наконец-то появился шанс увидеть ее комнату. Дверь была открыта, когда я добралась туда.
— Дамиан? — позвала я и заглянула внутрь. Его там не было, поэтому я вошла.
Комната была маленькой и скудно меблирована. Лампочка была ввинчена в потолок. Кровать застелена, но подушка прислонена к изголовью, и одежда Дамиана разбросана на ней. Я дотянулась до жестянки Lucky Strike, что стояла на краю потрепанного туалетного столика. Он хранил нее, это была его последняя физическая связь с МаМаЛу.
Теперь я знала, почему она не хотела, чтобы я приходила. Я и представить не могла их двоих, живущих в этом маленьком, ограниченном пространстве, в то время как в Каса Палома пустовали комнаты. Я тогда не понимала разницы, но Дамиан понимал. Он вкусил другую сторону богатства и власти. По этой причине ему не разрешалось присутствовать на моих вечеринках в честь дня рождения, вот почему у меня были частные уроки, пока он прятался в тайнике. Я бы возненавидела жить в тени нашего большого особняка, наблюдая за едой, которую ели другие, за блестящими автомобилями, на которых они ездили, за вечеринками с музыкой и ярким светом. Я бы возненавидела свою мать, которая вдали от меня присматривала за кем-то еще, но Дамиан был выше этого. Он рос, привязавшись ко мне. Он никогда не жаловался и не сравнивал, только принимал и продолжал принимать, пока все это у него не отняли.
Стоя в комнате, которую он делил с МаМаЛу, я ощутила себя в его шкуре. Я представила, как их отрывают друг от друга посреди ночи, в последний раз, когда он видел ее. Видел ли он ее?
Или было слишком темно? В тот миг его вера в мир была потеряна, та вера, с которой рождается каждый ребенок.
Сдерживая рыдания, я повернулась, чтобы уйти, в то время когда Дамиан вошел в комнату.
Он вытирал лицо полотенцем и замер на месте, когда увидел меня.
— Что случилось? — спросил он. Мне следовало послушать МаМаЛу. Мне никогда не следовало приходить. — Скай.
То как он говорил, черт, почти разрушило меня. Может, Дамиан и был весь такой холодный снаружи, но внутри него кипели эмоции. Он никогда ничего не делал наполовину. Когда он ненавидел, он ненавидел каждой клеточкой своего тела, и когда он любил … Господи, когда он любил, он произносил мое имя так, будто весь мир был заключен в нем.
