вечера оказывается кавер-группа 90-х, исполняющая один хит-чудо, все сходят с ума, все поют невнятные, слегка неправильные тексты на пределе наших легких. Мы все задыхаемся и охрипли к тому времени, когда Трина и остальная часть группы выходят на улицу в патио для курящих, пока я нянчусь с ее сумочкой в баре и заказываю очень большой стакан воды со льдом.
Я достаю свой телефон, чтобы найти пропущенное сообщение от Эвана ранее ночью.
Эван: Ты еще не просила об освобождении под залог. Хороший знак?
Я должна признать, что он был прав. Встреча с Триной оказалась обнадеживающим опытом. Вряд ли катастрофа, которую я придумала, была в моей голове. Но я определенно не собираюсь говорить ему об этом. Эвану не нужно никакого потакания моему самолюбию.
Я: Мы на 95-й с одноглазым охотником за головами и его питомцем росомахой по горячим следам. Отправляй закуски.
Когда я чувствую, как чья-то рука похлопывает меня по плечу, я впечатлена, что Эвану удалось нас выследить. Но потом я оборачиваюсь и встречаюсь с темным плиссированным полиэстером униформы помощника шерифа и пузом Расти Рэндалла.
— Женевьева Уэст. — Он хватает меня за запястье и грубо дергает его за мою спину. — Вы арестованы.
У меня отвисает челюсть.
— Серьезно? За что?
Меня стаскивают со стула, я пытаюсь встать на ноги. Люди вокруг нас отступают, некоторые достают свои телефоны, чтобы записать. Вспышки камеры ослепляют меня, пока мой мозг пытается понять, что происходит.
— Хранение запрещенного вещества. — Он заламывает мне другую руку за спину, где металлические наручники впиваются в кожу. Помощник шерифа Рэндалл хватает сумочку Трины, роется в ней, пока не вытаскивает пудреницу и не открывает ее, чтобы показать пакетик с кокаином.
— Это даже не моя сумочка! — Я кричу, моя голова кружится от инстинктивного желания убежать, или драться, или… что-то еще. Я в отчаянии смотрю на дверь в дымящийся внутренний дворик.
Обхватив рукой мои бицепсы, он наклоняется близко к моему уху и шепчет:
— Надо было уехать из города, пока у тебя был шанс.
ГЛАВА 28
Женевьева
Снаружи меня прижимают к машине Рэндалла, лицом к окну, пока он проводит своими толстыми потными руками по моим рукам, ребрам и ногам.
— Тебе это просто нравится, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Извращенец.
Он вытаскивает мой телефон, ключи и удостоверение личности из карманов и бросает их на крышу машины с сумочкой Трины. — Знаешь, в чем твоя проблема, Женевьева? Ты не ценишь осторожность.
— Что, черт возьми, это значит?
— Это был только вопрос времени, когда ты снова облажаешься. — Его пальцы расчесывают мои волосы, как будто у меня там припрятаны иголки и, может быть, охотничий нож. — Я же сказал тебе, у меня повсюду глаза.
— Тогда твои стукачи еще тупее, чем ты.
Он жестоко усмехается.
— И все же ты в наручниках.
Когда он заканчивает обыскивать меня, я пытаюсь понять, как кто-то должен был знать о кокаине. Человек, у которого Трина купила его в городе? Удачная догадка? Оба варианта кажутся одинаково маловероятными. Но тогда, кто знает, какие сомнительные сделки заключил Рэндалл? Этот человек настолько испорчен, насколько это возможно.
Тогда мне приходит в голову, что в любой момент ночи, когда мы с Триной были разлучены — в то время как одна из нас пошла в бар, чтобы выпить еще по одной или в туалет в одиночку, она могла быть перед любым количеством свидетелей. Достаточно одного из них, чтобы увидеть нас вместе.
Он достает пластиковый пакет из багажника своей машины и бросает туда мои вещи и сумочку Трины. Затем, с болезненной ухмылкой, он открывает заднюю дверь и толкает мою голову вниз, чтобы запихнуть меня на заднее сиденье.
— Извини за запах, — щебечет он. — У меня не было возможности убрать тут после того, как последнего парня вырвало.
Пока я жива, я буду помнить его садистскую улыбку, когда он захлопнул дверь. И если это будет последнее, что я сделаю, я сотру это с его самодовольной физиономии.
В офисе шерифа я сижу на пластиковом стуле у стены в конце узкого коридора с пьяными и нарушителями общественного порядка, проститутками и другими взбешенными жертвами сегодняшней драrи.
— Привет! — Парень из братства с окровавленным носом в конце ряда кричит на проходящего мимо помощника шерифа. — Эй! Ты свяжешься с моим отцом по телефону. Слышишь меня? Мой отец надерет тебе задницу.
— Мужик, заткнись. — Через несколько стульев от меня горожанин с подбитым глазом смотрит в потолок. — Никому нет дела до твоего тупого папочки.
— Ты мертвец. Все вы, идиоты, мертвецы.
Парень из братства ерзает на своем стуле, и я понимаю, что они приковали его к нему наручниками.
— Когда мой отец приедет сюда, вы все пожалеете.
— Чувак, — говорит горожанин. — Я уже сожалею сейчас. Если мне придется продолжать слушать нытье этой киски, кто-нибудь, просто дайте мне пистолет. Я сам себя убью..
Я устала, голодна, и мне хотелось в туалет с того момента, как Рэндалл бросил меня в машину. Моя нога подпрыгивает от беспокойства и ожидания.
Мои мысли проносятся со скоростью мили в минуту, представляя, как Трина заходит внутрь и обнаруживает, что я и ее сумочка исчезли, и интересно, поняла ли она, что произошло. Я размышляю о шансах, что она связалась с моим отцом или одним из моих братьев, учитывая, что ее телефон, скорее всего, сейчас находится в хранилище для улик. Затем я понимаю, что если она поняла это, она не вернется за мной. Она уберется к чертовой матери из штата, пока копы не вытащили ее водительские права из сумочки и не отправились на ее поиски.
— У тебя все хорошо. — Женщина в майке с блестками и мини-юбке выглядит почти как дзен, когда она сидит рядом со мной, совершенно расслабленная. — Не волнуйся. Это не так страшно, как кажется по телевизору.
— Когда мы сможем
