Он пожимает плечами, но у него хватает порядочности выглядеть смущенным.
— Твоя девочка может быть убедительной.
— Задница, — я усмехаюсь и поворачиваюсь обратно к Милене и Рэйвен, мысленно помечая, что вымещу на нем все в октагоне, как только мое плечо заживет.
— Милена чертовски сексуальна, — в его голосе звучит улыбка.
Я смотрю на него, но не могу удержаться от того, чтобы не скривить губы.
— Ты серьезно обсуждаешь маму моей девушки? Больной ублюдок.
— Что? Я узнаю горячее, когда вижу его, а Милена просто дымится, — он встает и протягивает руку. — Ключи. Я поеду за Миленой домой на грузовике и привезу его утром. Полагаю, ты будешь спускаться с холма на этом, — он показывает на машину скорой помощи. — Я бы предложил отвезти Рэйвен домой, но, зная тебя, ты не упустишь свою девочку из виду… ну, никогда.
Я бросаю ему ключи.
— Спасибо, чувак.
Он отворачивается и кивает. Это значит — без проблем, парень, ты бы сделал это для меня.
Да, бл*дь, я бы сделал.
Блейк поворачивается на пятках.
— Эй, Би. Держи свой член при себе рядом с Миленой, слышишь?
Он останавливается, смотрит на землю и качает головой, а затем продолжает идти и оборачивается через плечо.
— Я не трахаю цыпочек с детьми, помнишь?
Я смеюсь про себя и смотрю, как Рэйвен заканчивает. Она отворачивается от группы полицейских, которые лихорадочно заполняют свои блокноты, и направляется в мою сторону. Вокруг ее плеч обернуто одеяло, полученное от врача скорой помощи. Ее рана на голове чистая и закрыта повязкой-бабочкой.
Вставая, я притягиваю ее к себе.
— Эй, — я отодвигаю одеяло, чтобы поцеловать ее в шею. — Ты в порядке?
Она крепко прижимается ко мне, как и всегда идеально, словно создана для меня.
— Да. Я в порядке, — улыбка в ее голосе безошибочна.
— Мистер Слейд, нам пора ехать, — говорит Кевин из машины скорой помощи.
— Пойдем. Давай покончим с этим, и мы сможем поехать домой, — я двигаюсь, чтобы помочь ей забраться в машину.
— О, нет, она не может ехать, — Кевин помахивает пальцем, пока я одной рукой поднимаю Рэйвен в машину скорой помощи. — Но, если она хочет, она может встретиться… с Вами….. эм…
Мы с Рэйвен внутри, устроились на носилках, полностью игнорируя его тираду.
— Ну, хорошо. Думаю, она может поехать, — должно быть, он наконец-то понял, что скорее сам поедет в другом транспорте, нежели она.
Умный ребенок.
— Спасибо, Кевин, — я притягиваю Рэйвен в свои объятия и целую ее голову. — Ценю твою гибкость.
Тело Рэйвен подпрыгивает от беззвучного смеха, пока она прячет свою улыбку у меня на груди. Я крепче прижимаю ее к себе, думая о том, как близок я был к тому, чтобы потерять это. Потерять ее.
Скорая помощь разгоняется, и мы отправляемся обратно в Вегас. Дыхание Рэйвен замедляется из-за сна. Мое плечо горит, я чертовски устал и потерял кучу крови, но я не сплю. Вместо этого мой разум строит планы — планы на будущее, которое мы теперь запечатали. И я не теряю ни секунды.
— Кевин, мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу.
— Конечно, Убийца.
— Мне нужно сделать телефонный звонок.
Рэйвен
Бип-Бип-Бип.
Мягкий звук возвращает меня в сознание. Я несколько раз моргаю в темноте, прежде чем поднять голову с теплой подушки. Я осматриваю свое окружение, благодарная за то, что вижу свет медицинского оборудования, а не бревенчатые стены. Я не в хижине, а в больнице вместе с Джоной.
В моей голове прокручиваются события сегодняшнего утра. Полицейские сказали мне, что Гай в безопасности. Они даже дали мне телефон, чтобы я могла позвонить ему. Он извинился за то, что не был на бое, чтобы защитить меня. Я заверила его, что Доминик добивался своего, несмотря ни на что.
Пришла Катерина и посидела с мамой, пока Джону обследовали и делали рентген. Доктор сказал, что пуля прошла насквозь, не задев ничего жизненно важного, но они должны были сделать операцию. Через три часа нас положили в отдельную палату. Я заверила Катерину и маму, что со мной все в порядке, но я никак не могу оставить Джону.
Поменяв свою окровавленную одежду на чистый больничный халат, я забралась в кровать к Джоне и заснула.
***
Зевок подкрался к моему горлу, и я снова улеглась на неповрежденное плечо Джоны.
— Доброе утро, — его сексуальный, сонный голос делает восхитительные вещи с моим телом. Даже лежачий и госпитализированный, он неотразим.
— Спокойной ночи, ты имеешь в виду, — я провожу пальцами по его животу, задираю больничный халат, чтобы провести рукой по его рельефным мышцам.
Он тянется к моему лицу, но со стоном опускает руку.
— Черт, это больно.
Я наклоняю свое лицо к его лицу и улыбаюсь.
— Похоже, тебе придется держать эту руку при себе.
— Ни хрена подобного. Иди сюда, — его требование твердое и сексуальное.
Я прижимаюсь губами к его подбородку.
— Спасибо тебе, Джона. Спасибо, что нашел меня.
— И тебе спасибо, что спасла меня.
Мои щеки пылают, и я еще глубже зарываюсь в его грудь.
— Как ты держишься? Ну, знаешь, из-за всего этого? — его рука прослеживает успокаивающие узоры на моей спине.
— Эм… Я в порядке. Мне кажется, что я должна что-то чувствовать, понимаешь? Вину или… раскаяние. Но я ничего не чувствую, — я выдохнула. — Полицейские сказали сегодня утром, что никаких обвинений предъявлено не будет. Оправданное убийство и все такое.
— Ты хочешь поговорить о том, что случилось с Винсом? — его мышцы напрягаются на моем теле.
— Рассказывать особо нечего. Он пытался…
В груди Джоны раздается глубокий рык.
Да, наверное, лучше пропустить конец.
— Ты велел мне сломать ему руку. Вот я и сломала, — я слышу эти слова, и даже мне кажется, что они звучат безумно. Но это правда.
— Я велел тебе?
Я обвожу пальцем его живот.
— Да. В моей голове. Ты сказал мне драться. Ты сказал «болевой захват», — я пожимаю плечами. — Тебя еще не было, а ты уже защищал меня.
— Я всегда буду защищать тебя, — он прижимает меня к себе. — Не то чтобы тебе это было нужно. Моя девочка крепкая, как гвозди. Я горжусь тобой.
Внутренне я улыбаюсь. Я горжусь собой.
— Черт, лучше бы я убил этого сукина сына.
— Не-а. Он заслуживает того, чтобы прожить остаток жизни за решеткой. Смерть — это слишком просто.
Он коротко смеется, а потом стонет.
— Уф, напомни мне больше так не делать.
Начиная с его шеи, я прослеживаю дорожку нежных поцелуев по его челюсти.
— Бедный малыш, — я приподнимаюсь, чтобы встретиться с ним взглядом. — Я люблю тебя.
Его рука скользит вверх по моей спине к волосам.
— Я тоже тебя люблю. Так сильно.
Он захватывает мои губы в жестоком поцелуе, который я чувствую даже пальцами ног. Я стону ему в рот, когда наши языки скользят друг по другу. Желание наполняет мои вены, пока я исследую его рот. Сильные губы Джоны властвуют над моими, подчиняя их своей воле. Я перекатываю его сосок между большим и указательным пальцами. Он стонет, и его бедра отрываются от кровати.
Приподнявшись, я прижимаюсь грудью к его груди, наклоняю голову и углубляю поцелуй.
Он отрывается с шипением.
— Черт.
Шепотом произнесенное ругательство отбрасывает меня назад и заставляет сесть.
— Черт, я сделала тебе больно? — я прикасаюсь к нему, но отдергиваю руку, боясь снова причинить ему боль.
— Нет, но, если мы не выберемся домой, боюсь, мне придется дать доброму доктору и его ничего не подозревающим медсестрам наглядное пособие по половому воспитанию, — он сдвигает и поправляет одеяла, чтобы скрыть свое возбуждение. Это не помогает.
Из моей груди вырывается хихиканье, и я прикрываю рот рукой. Что-то твердое на пальце трется о мои губы.
Что за черт?
Мое настроение улучшается, когда я рассматриваю свою руку, ладонью вниз. Это на моем безымянном пальце. Золотое кольцо, состоящее из крошечных бриллиантов с одним большим круглым бриллиантом в центре. Оправа старомодная, сдержанная и абсолютно идеальная. Я смотрю в благоговении.
