Вместе с Дозером он выходит из комнаты, а его слова еще долго звучат в моей голове.
* * *
День третий: без Мии…
– Е-мое… ты слушаешь Дэмьена Райса[22]. Все гораздо хуже, чем я думала. – Бет бухается на кровать возле меня.
– Какого черта вы не оставите меня в покое? – Я натягиваю на голову одеяло.
Бет сдергивает его, принюхивается.
– Слушай, ну здесь и вонища.
– Слышал уже.
– По-моему, это не от Дозера. – Она наклоняется, принюхивается ко мне. – Господи помилуй! Это от тебя… ну ты и вонючка! Когда ты душ последний раз принимал или чистил зубы?
– В три часа. Отвали.
– Очень смешно. – Она тыкает меня пальцем в спину. – Ну и как бы еще тебя позлить, чтоб ты встал с постели и пошел в душ? Или хотя бы пообщался с зубной щеткой?
– Ты и так уже меня достала, а я, как видишь, все лежу.
– Поднимайся, вонючка. – Она щекочет мой бок.
Я смахиваю ее руку.
– Бет, правда, отвали. Я не в настроении.
Она молчит, и меня кольнула совесть.
– Послушай… Мне сейчас ни до кого.
– А я, между прочим, принесла твой любимый пирог – лаймовый. – Я прямо вижу, как она дуется. – И фильмы с погонями, перестрелками, кровопролитием – в общем, все то дерьмо, что ты любишь. В одном даже, кажется, какая-то телка взрывается или, по крайней мере, получает пинка под зад.
Я выворачиваю шею, глядя на нее.
– Предлагаешь посмотреть, как телка получает под зад? Думаешь этим меня приободрить?
– Эй, ну я же не спец. Просто делаю то, что сделал для меня когда-то мой лучший друг, когда мне разбили сердце.
Я ложусь на спину и смотрю на нее, вспоминая, как просидел рядом с Бет в ее комнате ровно полтора дня после того, как стерва Моника Теллер разбила ей сердце.
Бет была без ума от нее – как я от Мии.
И эта сучка Моника уверяла Бет, что тоже ее любит, хочет быть с ней, а когда до дела дошло, она побоялась сказать своим набожным предкам, что она лесбиянка, бросила Бет и вышла замуж за придурка, которого они ей подыскали.
После свадьбы Моники Бет рыдала целую неделю.
И вот теперь она здесь, пытается помочь мне, как когда-то помогал ей я.
От избытка чувств к моей лучшей подруге у меня мучительно сдавило грудь. Сев в постели, я беру ее лицо в свои ладони, целую ее в лоб.
– Спасибо, Бет.
– Фуу! Хоть бы рот прополоскал, прежде чем лезть ко мне с поцелуями. Вши ведь заведутся от твоего смердящего дыхания!
Хмыкнув, я слезаю с кровати и выключаю айпод, вырубая Дэмьена Райса.
– Пойду приму душ, а ты пока поставь кино про телку, которой задницу надрали.
Дойдя до ванной, я стягиваю с себя футболку и швыряю ее в корзину для грязного белья.
– Бет?
– М-м.
– Ты ведь знаешь, как много ты значишь для меня, да? Что ты не просто мой лучший друг – ты мне как сестра?
Она глянула на меня с улыбкой.
– Ты что – совсем расчувствовался, Мэттьюз?
– Может быть, – пожимаю я плечами. – Немного. Просто хотел, чтоб ты знала, что я люблю тебя. Вот и все. – Она обалдело вытаращилась на меня. Я закрыл дверь ванной.
Бет знает, что я ее люблю. Просто прежде я ей никогда этого не говорил. И мне сразу хорошо так стало на душе. Приятно, что своими словами я ее осчастливил.
Я мысленно пообещал себе, что отныне буду чаще напоминать ей о том, как она мне дорога.
Полагаю, я должен Мие сказать спасибо за то, что у меня раскрылась душа. Благодаря ей ко мне снова вернулась способность чувствовать… может быть, сильнее, чем когда-либо.
* * *
– Я думал, это кино не про любовь, – жалуюсь я, облизывая пальцы.
Черт, отменный пирог.
Бет хватает коробку из-под диска, читает текст на обратной стороне.
– Тут не сказано, что про любовь. Просто… цитирую: «… динамичный боевик с драками».
– Ага, как раз «драку» мы сейчас и наблюдаем. Он ее трахает, а она своими «шпильками» врезается ему в задницу.
– Наверно, потому, что в наши дни секс не считается за любовь. – Бет бросает коробку на пол и, склонив набок голову, с интересом смотрит сексуальную сцену на экране. – Я, правда, никогда не пойму женщину, которая тащится от мужского члена.
– Это потому, что сама никогда его не пробовала, – смеюсь я.
Она усмехается, глядя на меня.
– Надеюсь, никогда и не попробую, уж увольте.
– Я и не предлагаю.
Она дает мне тычка в плечо.
– Бьешь, как девчонка.
– Так я и есть девчонка. – Бет складывает на груди руки.
Я снова обращаю свое внимание на экран. Герои наконец-то натрахались и теперь блаженствуют после секса, лежа в обнимку.
Отлично! Как раз для меня! Счастливая парочка.
Я заскрежетал зубами, вспоминая Мию в своих объятиях. Ощущение ее нежного теплого тела.
Как же мне плохо без нее!
Боже.
Я закрываю глаза от боли в груди.
– Дурацкое кино, – бурчу я.
– Да, кино дрянь, но дело не в этом.
Я смиренно вздыхаю.
– Мне так ее не хватает. – Открыв глаза, поворачиваю голову и смотрю на Бет. – Это ненормально, что я так тоскую по ней, хотя мы были знакомы всего ничего?
– Нет. Кто может определить, что нормально, а что не нормально? Ты чувствуешь то, что чувствуешь. По-моему, время в данном случае не имеет значения. И я всегда права, так что можешь не отвечать.
У меня уже сил нет придумывать ответ. И, если честно, она действительно права. Хотя я никогда ей этого не скажу.
Снова смотрю на экран, пальцами выстукивая по ноге. Тихо говорю:
– Папа считает, что мне следует написать Мие письмо.
Бет садится прямо, загораживая от меня экран.
– А что, неплохая мысль.
– И еще он советует отправить ей музыкальный компакт-диск.
По ее губам скользнула улыбка.
– Ну, может быть, компакт-диск и не обязательно. А что бы ты написал?
Я сползаю на спину на кровати, рукой прикрывая глаза.
– Не знаю… – пожимаю я плечами. – Наверно, напишу, что я тоскую по ней. Что мне все труднее и труднее дышать без нее. Что с каждым днем… с каждым днем, когда я не вижу ее лица, не слышу ее голоса… я все ближе и ближе к безумию. – Мой голос срывается, я умолкаю.
Сглатываю болезненный комок в горле.
Бет ложится рядом, кладет голову мне на плечо.
– Думаю, так и нужно написать. – Она шмыгает носом.
– Ты плачешь?
– Ну да, плачу! Я же девчонка!
Да уж, Бет всегда найдет способ заставить меня улыбнуться сквозь боль.
* * *
День седьмой: без Мии…
Я запечатал конверт. Конверт с письмом, которое сочинял четыре гребаных дня. Увидев его, вы будете озадачены. Что тут писать четыре дня?
