— Ты в порядке? — дрожащим голосом спрашивает он.
Я киваю.
— Могу… могу я продолжать?
Еще один кивок. Больно, но сейчас это не важно. Я хочу его, хочу держать его, хочу ощущать его внутри себя. Он начинает двигаться дальше. От резкой вспышки я вздрагиваю, но он вдруг уже оказывается полностью внутри меня. Мы настолько близки, насколько могут быть два человека. Два тела, слитых во едино…
Лочен по-прежнему смотрит на меня, в его глазах настойчивость, он испускает прерывистые маленькие вздохи. Он начинает медленно двигаться назад и вперед, его локти утопают в матрасе, руками он хватается за простынь по обеим сторонам от моей головы.
— Поцелуй меня, — выдыхаю я.
Он опускает лицо к моему, губы касаются моей щеки, носа, потом медленно продвигаются к моим губам. Он целует меня нежно, очень нежно, тяжело дыша. Моя боль между ног начинает исчезать, когда он продолжает двигаться внутри меня, и я чувствую другое ощущение, от которого все мое тело трепещет. Я провожу тыльными сторонами ладоней по его груди и животу в углубление между его бедер, а потом вверх по бокам, призывая его своими руками двигаться немного быстрее. Он так и делает, сжимая губы и задерживая дыхание, румянец на его лице становится сильнее, опускаясь к шее и груди. На лбу и щеках блестит пот, маленькая капелька стекает по лицу, а потом падает на меня. Когда он движется, кисти его рук касаются моего лба. Я слышу звук своего собственного дыхания, с губ срываются небольшие вздохи, смешивающиеся с ним. Мне не хочется, чтобы это заканчивалось: страх, смешанный с экстазом, все мое существо, гудящее от желания, тяжесть его тела на мне, на этот раз сильнее. Зажмурив глаза, он останавливается и на несколько секунд задерживает дыхание, а потом поспешно выдыхает. Внезапно он снова открывает глаза, его взгляд отчаянный и настойчивый.
— Все хорошо, — быстро уверяю его я.
— Я не могу… — Слова застревают у него в горле, и я чувствую, как он начинает дрожать рядом со мной.
— Все в порядке!
Легонько вздохнув, он снова начинает двигаться быстрее.
— Прости!
Я чувствую, как он дергается внутри меня, его тазовая кость впивается в меня. Вдруг он, похоже, оказывается в своем собственном мире. Он закрывает глаза, и его прерывистое дыхание разрезает воздух, тело напрягается все сильнее и сильнее, руки сжимают простыню. А потом с глубоким резким выдохом он крепко вжимается в меня, снова и снова, неистово содрогаясь и издавая тихие исступленные звуки.
Как только он стихает, вся тяжесть его тела обрушивается на меня, и он падает на мою шею. Он обнимает меня очень крепко, его руки прижимаются к моим рукам, пальцы впиваются в плечи, все его тело подрагивает. Медленно выдыхая в холодный воздух комнаты, я провожу рукой по его влажным волосам, шее и вниз по спине, чувствуя, как яростно стучит его сердце напротив моего. Я целую его в плечо, единственное, куда я могу дотянуться, и в изумлении смотрю на выцветший знакомый голубой потолок.
Реальность изменилась, по крайней мере, мое восприятие этой реальности резко поменялось. Все кажется другим, выглядит другим… Несколько минут я даже не уверена в том, кто я есть. Этот парень, мужчина, лежащий в моих руках, стал частью меня. У нас есть общая личность — две части одного целого. За последние несколько минут все между нами поменялось навсегда. Я вижу Лочи таким, каким никто его не видел, чувствую внутри себя, ощущаю его, наиболее уязвимым, и себя, открытой ему в ответ. За эти несколько минут я впустила его внутрь себя, стала его частью, настолько близкой, насколько могут быть два человеческих существа.
Он медленно поднимает голову с моего плеча и обеспокоенно смотрит на меня.
— Ты в порядке? — тихо выдыхает он.
Улыбаясь, я киваю.
— Да.
Он испускает вздох облегчения и прижимается губами к моей шее, между нами струится пот. Он целует меня между прерывистыми вздохами, и когда я ловлю дикий взгляд на его раскрасневшемся лице, то начинаю смеяться. Глядя вниз на меня, он тоже смеется, и все его существо, кажется, излучает радость. И в этот момент я думаю: “Все это время, всю мою жизнь эта твердая, каменистая тропа вела к одному моменту. Я вслепую шла по ней, спотыкаясь по дороге, расцарапанная и измученная, не имея ни малейшего представления о том, куда она ведет, даже не осознавая, что с каждым шагом я приближаюсь к свету в конце очень длинного, темного тоннеля. И теперь, когда я его достигла, теперь, когда я здесь, мне хочется зажать его в руке, всегда держаться за него, чтобы была возможность оглянуться назад — к той точке, с которой действительно началась моя жизнь. Все, чего я когда-либо хотела, прямо здесь, прямо сейчас, — все это поймано в одном мгновении. Смех, радость, широта нашей любви. Это рассвет счастья. Все это начинается прямо сейчас”.
А потом из дверного проема раздается страшный крик.
Никогда в своей жизни я не слышал столь кошмарного звука. Крика чистого ужаса, неразбавленной ненависти, ярости и гнева. И он продолжал нарастать, становясь все громче и громче, ближе и ближе, перекрывая солнце, высасывая все: любовь, тепло, музыку, радость. Разбивая все вокруг нас на осколки яркого света, разрезая воздух вокруг наших обнаженных тел, сдирая улыбки с наших лиц, вытягивая дыхание из наших легких.
Мая в ужасе хватается за меня, обхватывает руками, сжимает крепче, прислоняется лицом к груди, словно умоляет свое тело слиться с моим. Мгновение я не могу реагировать и просто прижимаю ее к себе, намереваясь только защитить, закрыть ее тело своим. А потом я слышу всхлипывания: вопли, истерические рыдания, полный обвинения визг, сумасшедший вой. Я заставляю себя поднять голову и вижу нашу мать, стоящую в дверях.
Как только ее глаза, полные ужаса, встречаются с моими, она бросается к нам, хватая меня за волосы и с невероятной силой оттягивая голову. Ее кулаки бьют меня, длинные ногти впиваются в руки, плечи, спину. Я даже не пытаюсь ее сбросить с себя. Мои руки обхватывают голову Маи, тело придавливает ее, выступая в качестве живого щита между ней и этой сумасшедшей, отчаянно пытаясь защитить ее от нападения.
Мая подо мной в ужасе кричит, пытаясь зарыться в матрас, и изо всех сил притягивает меня к себе. Но потом вопли начинают соединяться в слова, пробиваясь к моему застывшему мозгу, и я слышу:
— Прочь от нее! Прочь от нее! Ты монстр! Зло, извращенный монстр! Прочь от моего ребенка! Прочь! Прочь! Прочь!
Я не двигаюсь с места, не отпускаю Маю, даже когда меня продолжают дергать за волосы и наполовину стаскивают с кровати. Мая, внезапно осознавшая, что незваным гостем является наша мать, пытается освободиться из моей хватки.
