Со стороны пляжа доносится недовольный крик и плач. К нам летит белокурый голубоглазый ангелочек в слезах.
— Он всё сломал!— плачет и жалуется на брата.
— Он сам упал!— отпирается Илья.
" Пиздец!"— читаю по губам Ника.
— Можно я запрусь в комнате, и не буду оттуда выходить до конца отпуска?— упирается головой мне в плечо и незаметно целует.
— Ты же третьего хотел. Как ты с ними тремя будешь, если с двумя не справляешься?— в шутку упрекаю его.
— Я десять нянек найму,— целует в ушко.— Так! Хватит орать!— криком угомоняет дерущихся детей и встаёт в позу " папа в гневе".
Дети сразу успокаиваются и вытягиваются в струнку. Работает. Если папу достали, то он может и наказать. А это — лишиться всех "пряников".
— Вита, мы идём реконструировать твой замок. А ты, Илья, марш в свою комнату и не выходи оттуда до вечера!— рычит отец.
— Ну, пап...
— Я сказал — марш в комнату.
Илья пытается на ходу утянуть со стола свой телефон.
— И без телефона!— рявкает Ник.
— Папа!— чуть ли не в слёзы.
— Книгу почитай, которую в школе задали,— жёсткий взгляд.
— Да, блин!— передёргивает сына.— Книгу я мог и дома почитать. Здесь-то нафига? Каникулы же...
— Поговори мне ещё.
Ник включил строгого батю. А это серьёзно. В такие моменты с ним лучше не спорить. Будет применять наказания.
Обычно — это лишение карманных денег и запрет на выход из дома с друзьями в свободное время. Мальчики остро чувствуют нехватку подобного. Илье уже девять и нужно самоутверждаться в коллективе. А запреты бьют по имиджу. И он у нас "ранний"— на девочек начинает засматриваться. Эх, ещё наследственность... Не дай бог...
Ближе к вечеру возвращаются Мария Евгеньевна и Лилька. Весело щебечут на ходу, передавая мне часть пакетов.
— Еда отвратительная. Всё такое острое, просто жуть,— жалуется свекровь на блюда в ресторане, котором они обедали с Антиповой.
— Это же Таиланд, Мария Евгеньевна! Тут всё горячее.
— Видела я сегодня их "горячее". Стыдоба!— передёргивает плечами.
Это вы ещё ночью в городе не были. Вот где разгул непристойности. Мы тут с Гасом выбрались на пару шоу — долго в себя приходили.
— Совсем забыли божье предназначение,— ворчит свекровь.
Она добрая, но с характером, и порой он очень тяжёлый.
Обожаю её. Так помогла нам, когда Виталина была маленькой и беспокойной. Приходилось разрываться между домом, работой и съёмками. А ещё постоянные светские мероприятия, от которых Ник не мог отказаться, но и явиться туда одному — было поводом раздуть слухи о расставании или проблемах в семье.
Хорошо всё у нас. Любовь и взаимопонимание. Все проблемы не оставляем глубоко в себе, а озвучиваем и решаем сообща. Я теперь не могу залазить в головы людей, приходится по-другому их читать.
После ужина Ник напоминает о сюрпризе.
Лилька издаёт истерический смешок и закрывает рот рукой.
— Что не так?— понимает муж, что он куда-то вляпался.
— Милый, помнишь — десять лет назад мы с тобой кое о чём поспорили?— начинаю издалека.
— Припоминаю...
Его глаза подозрительно щурятся. А потом он обречённо опускает плечи и тяжело выдыхает.
— Я уехала тогда. И ты не выполнил свою часть уговора.
— Нет...
— Д-а-а,— злорадно.
Он издаёт хныкание.
— Пап, на что вы поспорили?— с горящим интересом в глазах спрашивает Илья.
— Не спрашивай...
Я приношу тарелку с дурианом, который порезала в саду. В доме его резать категорически запрещено.
— Фу!— затыкают все нос.
— Пап, ты дурак, если на такое согласился,— прячет нос в локоть сын.
— Это вонючая какашка,— закрывает лицо Вита.
— Я со стороны посмотрю, откуда этот запах не чувствуется,— хватает со стола свой телефон Лилька и сбегает к гамакам у бассейна.
— Я с тобой,— ретируется за ней свекровь.
— Извини, пап, но я должен это снять для истории,— отбегает в сторонку Илья и включает камеру телефона. Следом Виталина.
— Инквизиторша,— смотрит на меня со злостью Ник.
— Справедливость должна восторжествовать,— злорадно ухмыляюсь, поигрывая бровями.
Заткнув нос, Гасанов откусил небольшой кусочек от фрукта.
— Гадость, какая,— вывалил язык от омерзения.
— Да, ладно тебе! Он сладкий, только воняет.
— Вот именно! Я же потом не отмоюсь.
— Не преувеличивай! Продолжай,— протягиваю ему тарелку.
Он осилил всего одну дольку.
— Жесть, во рту, словно кто-то сдох,— провёл пальцами по языку.
— Да, брось!— посмеялась над его кислым лицом.
— У меня вообще-то тоже для тебя подарок. Был... Сейчас думаю — вручать или нет.
— Ты думаешь?!
Усмехнулся и достал из кармана футляр для очков.
— Очки?— держу в руках закрытую коробочку.— Зачем они мне?
— Открой.
Щёлкаю замочком и поднимаю крышку.
Это мои очки. Те самые... Которые он раздавил в нашу первую встречу. Целые. Починил.
— Я их все эти годы хранил...
По моему лицу ползёт улыбка, а в глазах пощипывает. Обнимаю его и прижимаюсь губами к его губам. Нежный поцелуй, но жутко возбуждающий.
— Я воняю,— шепчет в губы.
— А по мне — ты очень вкусный и сладкий. Ммм...— прикусываю нижнюю.— Нямочка...
Беру с тарелки кусочек фрукта и показательно прожевываю.
Вкусно.
Закидываю другой.
— Ой, бе-е,— морщится Ник.
— Вкуснятина,— очередной кусочек в рот.
— Алис, у нас всё нормально?— сводит брови.
Месяц назад я пропустила приём противозачаточных таблеток. Всего один раз... Ладно два.
— Ой, мамочки...
