магазин и возвращалась, ждала, боялась пропустить гостей.
Но никто за мной не приехал.
- Ты на учебу, вообще, не собираешься, скажи мне? – подруга идет по саду, шубой подметает нечищенную тропинку. – Скоро сессия, не забыла?
Пожала плечами.
- Ну чего ты? – Юлька, поколебавшись, присела рядышком. Расправила полы шубы. Глянула на меня с сочувствием. – Бросил он тебя?
- Кто?
- Северский.
Вздохнула.
Признаваться, что меня бросили все трое – выше моих сил.
- Рита, когда мужик уходит – жизнь не кончается, - подруга нравоучительно выставила вперед палец с длинным синим ногтем. – Прекращай. Поехали по магазинам, развеемся.
- Ты слышала, что папу задержали? – повернулась к ней. – И счета давно арестовали.
- Я тебе займу, - легко решила она вопрос денег.
Усмехнулась.
У Юльки, вообще, все просто.
- Поехали, - приказала она и поднялась. – Сейчас по магазинам, а вечером в клуб.
- Юль, - отмахнулась, когда подруга попыталась меня поднять. – Езжай с девочками.
- И оставить тебя в таком состоянии?
- У меня нормальное состояние, - встала, забрала кружку. Зашла в дом и закрыла дверь перед носом у подруги.
Послушала, как Юлька по ту сторону выругалась и закусила губу.
Ну не могу я сейчас ни с кем общаться и веселиться в клубах, я разбита, никто даже не представляет насколько.
Я хочу форму горничной и в тот проклятый дом – это уже о многом говорит.
Проводят они аукционы до сих пор? Как объяснились с гостями после того вечера и несвежей рыбы?
Я думаю о них.
Не переставая.
Сбросила куртку на диван и поплелась на второй этаж. Забралась в постель и с головой накрылась одеялом.
Неужели вот так все закончилось. И мы никогда больше не встретимся.
В расстроенных чувствах заснула. Я теперь много сплю, почти круглые сутки. Открыла глаза, когда за окном стемнело. Натянула капюшон толстовки и, ежась, сползла с постели.
Нужно что-нибудь приготовить поесть. Или достать папин бренди.
Тогда я засну обратно…
Когда спускалась по лестнице – услышала музыку из кухни. И свет.
В первый миг перепугалась, что в дом грабители влезли, в холле у камина схватила кочергу.
И мысленно себя обругала.
Грабители не включают музыку и свет. И уж точно не готовят ужин – а до носа долетают ароматы запеченного мяса.
Папа вернулся?
Нет, его бы так быстро не выпустили. Тогда…
Кто-то из Северских пришел?
Затаив дыхание, прокралась по коридору. Осторожно заглянула в кухню.
И охнула.
От плиты повернулась русоволосая голубоглазая женщина. Мягко мне улыбнулась.
- Мама…- пораженная, бросилась к ней.
Она откинула фартук и поймала меня в объятия.
- Ты откуда здесь? Ты же…
- К тебе прилетела, - она прижала меня к себе. – Прочитала новости про папу. И сразу сюда. А то как же ты тут одна?
- Плохо я тут одна, - шмыгнула носом.
- Ну перестань, - мама отстранилась и большими пальцами вытерла мне слезы. Обхватила мое лицо ладонями и подняла к себе. – Ты же у меня умная девочка. Взрослая. А папа в последнее время так нагло закон нарушал. Этим и должно было кончиться. Ты сама понимаешь.
Она отпустила меня.
- Садись, сейчас будем ужинать.
Забралась на стул, пождала под себя ноги и подперла ладонью подбородок.
Я все знаю. Поэтому и осталась с ним. Папа так переживал, когда мама его бросила. Если бы и я с ней уехала – что бы с ним тут случилось?
С другой стороны – всё случилось при мне, и я тоже втянута оказалась. Так сильно, что теперь из головы не идет фамилия Северских.
- Ты очень похудела, - огорченно отметила мама. Поставила передо мной широкую тарелку, от которой поднимается ароматный пар. – Стейк и картошка. Чтобы всё съела. Вина налить?
Покачала головой и нехотя взяла вилку. Поковыряла помидорку.
- Ты надолго? – подняла глаза. – Как там твой новый муж, не ругался, что ты уехала?
- Ненадолго, - мама опустилась за стол напротив. С аппетитом забросила в рот ломтик картошки. Прожевав, выложила. – Я за тобой. Уладим тут всё с домом и полетим вместе.
- Куда?
- Ко мне.
- Насовсем? У меня же универ.
- Поступишь в другой, ничего страшного. У нас тоже есть университеты.
- Я язык не знаю.
- Выучишь.
- Мам.
- Что? – она отложила вилку и посмотрела на меня. – Рита. Как ты себе жизнь здесь представляешь? Подумай. Уехать сейчас – самое верное. Тебе надо сменить обстановку.
- А папа?
- А что он? Посидит и выйдет. И за старое возьмется. С его связями надолго он там не задержится. Да и не дадут ему долго сидеть. Такие люди – беспринципные, готовые по головам идти – ценятся у них. Отмажут. Чтобы дальше проворачивал свои делишки.
- Может, он не будет, может…
- Дорогая, - перебила мама. – Не меняются они. Я ведь тоже не сразу развелась. Терпела. Как три года тебе исполнилось – так и началось. Ты не помнишь, в какой квартире мы жили, маленькая была. А я помню. Кухня общая была с соседями. И холодильник в комнате. Комната на ключ запиралась. Папа ради нас с тобой старался. А потом уже остановиться не мог. Да и не дали бы ему. Так и будет он всю жизнь.
- А почему ты не осталась, если любишь его? – откусила картошку. Спросила у нее, но в мыслях опять Северские.
Они же как папа. Тоже бандиты, которых никто не посадит, если не обнаглеют вконец. А я до разговора с мамой не задумывалась даже. Принимала, как есть.
- Устала я. От жизни на вулкане, - мама поднялась и все-таки достала из шкафа бутылку вина. – Когда ты маленькая была. И к нам вламывались эти типы бритоголовые с цепями на шее. С папой вопросы решить. Я ведь тогда поседела, - со штопором она уселась напротив и покосилась на выбившуюся из прически русую прядку. – Да, крашусь теперь, - поймала мой удивленный взгляд. – Папа развода не хотел. И тебя бы не отдал. Так и жила. А когда тебе восемнадцать исполнилось – решилась. Очень хотела, чтобы ты со мной поехала. Вино будешь?
Кивнула.
Мама поднялась за бокалами, я задумчиво пожевала картошку.
Святые котики.
Мне всегда казалось, что у нас счастливая семья.
- Папа не пропадет. А
