посетителей из Эверли. Я не в восторге от этого. Чёрт возьми, я была не в восторге, когда они снова начали строительство на том месте и забрали моё убежище. С другой стороны, теперь, когда парни не стремятся превратить мою жизнь в сущий ад, у меня есть множество других мест, которые не менее хороши, например, класс Кулинарного клуба.
Это означает, что я единственная девушка, которая готовится в общежитии для парней, сидит с зеркалом на комоде в изножье кровати и делает макияж, пока Черч готовится в комнате Рейнджера. Двери у них открыты, а коридор кишит людьми, так что думаю, что здесь я в безопасности, дверь заперта, а телефон рядом.
Сшитое на заказ платье, которое мне подарили парни, сверкает в шкафу, как драгоценный камень, подмигивающий мне из тени. Чтобы сделать макияж достойным такого наряда, я потратила последние два часа на просмотр видеороликов на YouTube и попытки изменить свой обычный распорядок дня.
Золотистые блестящие тени для век, тёмные накладные ресницы и розовая помада, подходящая по цвету к платью. Мои волосы слишком короткие, чтобы их укладывать, но я укрощаю локоны и зачёсываю левую сторону назад, закрепляя маминой заколкой. Её перламутрово-белый цвет хорошо сочетается с кружевом в верхней части платья.
— Ты там уже закончила? — спрашивает Рейнджер, постукивая костяшками пальцев по двери.
— Почти! — отвечаю я, быстро встаю и ставлю музыку на паузу в телефоне. В платье немного трудно влезть самой, и я знаю, что мне понадобится кто-нибудь из парней, чтобы завязать бледно-розовые ленточки сзади, но я хочу быть как можно лучше подготовленной, прежде чем они меня увидят.
Я влезаю в него и подтягиваю жёсткий лиф, просовывая руки в короткие кружевные рукава. Я абсолютно готова к каким-либо действиям в спальне этим вечером, в моих розовых трусиках поверх пояса с подвязками и чулках до бёдер. Моника гордилась бы мной. Кстати, я быстро делаю селфи и отправляю его и ей, и Россу. Я бы пообщалась с ними по видеосвязи, но они оба большие сплетники, и на то, чтобы положить трубку, уйдёт целая вечность.
Оглянувшись через плечо, я вижу, что солнце уже клонится к закату.
Пора уходить.
Надевая туфли на каблуках, я подхожу к двери и открываю её, чтобы увидеть всех пятерых парней, ожидающих в своих костюмах. Каждый из них выбрал свой собственный цвет, как в тот вечер, когда мы с мамой ходили в тот модный ресторан.
— Чёрт, — хором произносят близнецы, обмениваясь взглядами, прежде чем Тобиас с улыбкой поворачивается ко мне и дарит корону, увитую свежими цветами. — Мы решили, что пять букетов — это многовато, — добавляет он, надевая корону мне на голову.
— А корона — нет? — шучу я, но краснею с головы до ног, когда Спенсер заходит мне за спину, чтобы завязать шнуровку на моём платье. Он прижимает меня к себе, его пальцы дразнят обнаженную кожу моей спины, когда он наклоняется ближе, чтобы прошептать мне на ухо.
— Ты чудесно выглядишь в этом платье, но бьюсь об заклад, без него ты выглядишь ещё лучше.
— Извращенец, — ворчу я, но не могу скрыть гусиную кожу на своих обнажённых руках.
— Пять букетов, возможно, было бы многовато, но одного должно хватить, — говорит Рейнджер, протягивая его мне. Он состоит из розовых роз, гипсофил и блестящей подвески в виде кекса, от которой у меня перехватывает дыхание. У меня никогда не было хороших отношений с проявлением эмоций, но я пытаюсь разобраться со своими проблемами в интимной сфере. Как я могу этого не делать, когда все пятеро смотрят на меня так, ничего не скрывая?
Он надевает бутоньерку, в то время как Черч, одетый в потрясающий белый костюм, наблюдает за происходящим из задних рядов группы. Он пытается держаться в стороне, быть лидером, и я ценю это, но хочу, чтобы он тоже немного повеселился.
— Давайте спустимся туда, пока Марк и его друзья-неудачники не съели все наши кексы, — говорю я, пытаясь сохранить хорошее настроение, когда обнимаю Черча с одной стороны и Мику с другой. Однако трудно забыть, что Марк не просто хулиган и мудак — он часть Братства Священнослужителей, кусков дерьма, ответственных за смерть Дженики, Юджина и Джареда.
«Нет, Чак, нет, никаких разговоров о культе сегодня вечером», — напоминаю я себе, пока парни ведут меня вниз по лестнице, как принцессу. В этот момент я тоже на самом деле чувствую себя таковой, совсем как в тот день, когда они отвезли меня в сказочный номер в Диснейленде.
Моё платье стелется по ступенькам, когда мы спускаемся по ним вместе, и слёзы щиплют уголки моих глаз.
— Ты в порядке, Чак? — шепчет Мика, но я могу только кивнуть, потому что никогда не ожидала, что со мной случится что-то подобное. И я имею в виду не только изобилие членов (видите ли, я склоняюсь к юмору, потому что у меня проблемы с принятием собственных эмоций). Письмо о приёме в Борнстедский университет составляло мне компанию всё время, пока я готовилась.
— В полном порядке, — выдыхаю я, но слова звучат тонко и слишком высоко, Мика смеётся надо мной, прижимаясь своей головой к моей в поисках утешения.
— С тобой всё будет в порядке, — говорит он, и мои глаза наполняются слезами ещё сильнее.
Папа ждёт внизу лестницы, как настоящий отец на выпускном вечере. Сказать, что я удивлена, было бы преувеличением. Обычно он в первую очередь директор, а во вторую — отец. Может быть, открытие того, что за его единственным ребёнком охотится злобный, богатый, могущественный культ, немного изменило его взгляды на жизнь?
Он фотографирует меня на свой телефон, без предупреждения, просто вспышка в лицо, от которой я моргаю в ответ звёздочками. Да, да, окей, сегодня он определённо в режиме папаши.
— Шарлотта, — говорит он, выглядя наполовину довольным, увидев меня в платье, и наполовину озадаченным тем, что у меня пять парней, с которыми я могу пойти на выпускной. Имею в виду, что я никогда ни в чём в жизни не была отличницей: оценки ниже среднего, сносные навыки серфинга, голос в караоке, который невозможно забыть.
Думаю, единственное, чего я решила в жизни добиться сверх меры, — это отношения с парнями. Почти уверена, что разбираюсь в этом дерьме.
О, и ещё, у меня есть награды за то, что я ляпаю постыдную чушь и веду себя как мудачка, сама того не желая. Это ещё один мой редкий талант.
— Папа, — говорю я, стараясь снова не поперхнуться. — Ты пришёл.
— Конечно, я пришёл, — отвечает он, и в
