даже обзавелся семьей, что добавляет ему уважения. Пить как бросил, так ни-ни. Уж я-то знаю…
– Поэтому я – дальше готовить, а на тебе девочки, – смеется и, поцеловав меня еще раз, выпутывается из моих рук, сбегает на кухню.
Из гостиной слышится крик. Тороплюсь туда.
– Так, и что тут за военные действия? – подаю голос, и сразу же повисает тишина.
Картина Репина маслом – “приплыли”, как минимум. Услышав меня, Арчи поднимает голову, навострив уши. До этого же лежал на своем месте и поглядывал на возившихся на шкуре детей. Яська стоит, уперев руки в бока. Мелочь застыли с минами на личиках, вот-вот готовясь разразиться: скандалом, криком, ревом.
– Пап! – восклицает Яся.
– Па… – тянет, надув губешки, Марьяша.
– Папаська, – срывается с места Маруська, за ней Марьяна.
А я улыбаюсь, как чертов счастливчик! Вот моя малина. Три девчушки. Приседаю и ловлю одну за другой, подхватывая на руки.
– Они не хотят, чтобы я их красила, – возмущается Яська. – Они сами хотят.
– Ну, и пусть красятся, что такого? – непонимающе пожимаю плечами и, подойдя к дивану, усаживаюсь на шкуру, на пол. Обе малышки устраиваются у меня на ногах, обнимая за шею. Носом утыкаюсь в каждую макушку по очереди и целую. Мои сладенькие девчонки! Слов нет, чтобы выразить, как сильно я их люблю. И как долго ворчала Милка, когда узнала, что мы ждем сразу двоих! Это было забавно. Хотя сейчас жена и сама в этих проказницах души не чает.
– Они неправильно делают, па! – продолжает настаивать Яся.
Ну, вылитая мать-максималистка.
– Ясь, так они же еще малышки совсем. Конечно, не будут делать правильно. Ну, им же только два, птенчик.
– Вот именно! Им вообще краситься не нужно, – пыхтит девчонка. – А мне тренироваться нужно. Я, когда вырасту, стану крутым стилистом!
– И из всех ты выбрала в подопытных кроликов близняшек, да? – смеюсь.
– Ну, а кого?
– И то правда. Вон, – киваю на притихшего пса. – Арчика раскрась.
– Па-а-а, он же собака! – закатывает глаза девчонка. Но тут же выпрямляется и прищуривает свои хитрые глазки. – Па-а!
– Что?
– А хочешь, я тебя сделаю красивым?
– А я и так красивый, – улыбаюсь.
Близняшки пальчиками трогают бороду. Она им с пеленок не дает покоя. Смеются, щекотно.
– Ну, па-ап, – подходит и заглядывает в глаза.
Вот как они это делают? Женщины!
– Хорошо, – вздыхаю. – Давай.
Судьба отца троих дочерей такова, что в какой-то моменты ты просто на все соглашаешься, потому что маленькие цепкие пальчики, один хрен, не мытьем, так катаньем умудрятся закрутить твою волю в бантик и прогнут. По крайней мере, с моей “клумбой” это работает безотказно. Поэтому я закрываю глаза и со вздохом “отдаюсь процессу”. Начинается колдовство, как называет это Яся.
А это вообще нормально, что мне от движения ее кисточек по моей грубой шкуре хочется постоянно чихать?
Мелкие разглядывают и вникают, что делает сестра. И спустя минут десять с небывалым энтузиазмом берутся ей помогать. Яся, на радостях, что ей достался-таки огромный экземпляр для экспериментов, не ругается, только деловито командует. Что примечательно, Маруся с Марьяной слушаются и выполняют, даже не огрызаясь.
Теперь надо мной пыхтят три девчонки с кисточками, помадами, тенями и прочей бабской лабудой. Все эти туши, помады, пудры-херудры и прочая ерунда режет глаза, свербит в носу и стягивает морду, как бетон. Не понимаю, как с такой тонной “штукатурки” ходит моя жена! Я бы уже по самые уши нырнул куда-нибудь. Но я же батя? Мужик!
Я молчу. Стойко и терпеливо. Не знаю, сколько проходит времени, когда до слуха доносится звук подъехавшей машины. А затем и Арчи подает голос, гавкнув.
– Кто там? – отрывается от меня старшая. – Димка?
Подбегает к окну и начинает прыгать.
– Дима! Дима! Пап, приехал! – открывает входную дверь, выбегая прямо босиком на крыльцо. – Димон! – орет на всю деревню.
Следом из кухни выходит Милка.
– Ой-ей… – наши взгляды встречаются.
– Красивый, да? – спрашиваю, еле сдерживаю улыбку, наблюдая, как закусывает губу жена.
– Ма, каси-каси, да? – лепечут близняшки.
– Красивый, – поддакивает им мать. – Самый красивый! – подходит к нам и целует меня в нос. – Я бы даже сказала – страшно красивый! – шепчет.
Мы переглядываемся, посмеиваясь.
В дом входит сын с болтающейся у него на шее Яськой:
– Смотрите, кого я нам привела!
– Привет народ, – сбрасывая сумку с плеча Дима, ставя старшенькую из девчонок на ноги. – Привет, однояйцевые, а ну, айда ко мне! – раскрывает объятия, близняшки летят к нему. Димка приседает и целует каждую, предварительно затискав до хохота.
– Привет, Димчик. Как добрался? – к нему подходит Мила, обнимает.
– Привет, Милкивей, – обнимает в ответ, чмокнув в щечку.
– Да норм, – пожимает плечами.
Подхожу и я поприветствовать парня.
– О, батя, – усмехается, – мэйк-ап просто огнище!
– А я говорила, что будет круто, – поддакивает Яся.
– Меньше болтай, – хмыкаю, предупреждая сына, хлопнув по плечу. – Ты в очереди следующий, так что не расслабляйся.
– Э, нет…
– Да-да! – визжат мелкие.
– А потом мы еще и Арчи накрасим! – обещает Яська.
Из гостиной слышится жалобный скулеж.
К одиннадцати, когда уже отужинали, наразвлекались, наболтались вдоволь и уложили детей по кроватям, мы с Милкой и сами наконец-то добрались до спальни. Наскоро принимаю душ и выхожу в одном полотенце. Взгляд любимой жены игриво проходится по мне, а губы расплываются в соблазнительной улыбке.
Я всеми частями тела “беру курс” на Милку, когда с мысли сбивает послышавшийся хлопок входной двери. Не понял. Кто, куда? Ночь на дворе!
Подхожу к окну, замерев. Наблюдаю, как сын куда-то намылился.
– И куда это он? – бубню под нос.
– К рыженькой, – подает голос родная.
Оборачиваюсь, удивленно на нее смотря.
– К внучке Зои Андреевны?
– Ага, к Катюше, – кивает жена.
– И…о… – только что и могу выдать.
Милка укладывается в постель, постукивая ладошкой по соседней подушке, приглашая присоединиться.
– А…?
– Не так давно, – словно прочитав мои мысли, отвечает Мила. – Полгода, наверное.
