Я один не способен уже жить, находится дома без Амальки не мог. А ночевать там мне никто не разрешил, там гинекологическое отделение, я просто умирал каждый день без нее. И все это время я чувствовал, что ее обида не прошла. Что делать, как быть в таких случаях, я понятия не имел.
Даже большой букет синих шаров, которые я ей принес в палату, не спасли ситуацию.
– Куколка, – тяну ее на себя, сидя на краю ее кровати в палате, – поцелуй меня, я же подыхаю без тебя.
– Не поцелую, не хочу, – впиваюсь в ее пухлые губы, не спрашивая, она не сразу, но отвечает на поцелуй, изредка кусая мой язык, – даже и не вздумай, мне прописали половой покой.
– Что это такое? Половой покой…
– До родов никакого секса! – нагло улыбается, такой вид довольный, словно я в чем-то виноват, и меня наказывают. .
– До родов? Не может быть! Я уточню, сейчас же у Валеры, – поднимаюсь, подхожу к двери.
– Стой! Бесстыжий человек! – возвращаюсь на место, – ты на самом деле спросил бы у дяди Валеры?
– Да, почему нет, – нахально улыбаюсь, – так сколько нельзя?
– Две недели! Но от себя я добавлю еще две! – она смотрит в окно.
– Кто сказал, что я спрашивать буду? – притягиваю к себе, усаживая на колени, каменный член готов выпрыгнуть из штанов.
– Господи! Колесников! – она трется о мой член.
– Что, Колесникова? Не нравится? – целую, исследую руками ее тело, – я просто хотя бы потрогаю тебя.
– Просто потрогай, – стонет, когда руки спускаются к ее полушариям, покручивая нежно соски.
– Я дни считаю, когда тебя выпишут, не могу один.
– Ты каждый день тут, со мной, – дыхание ее срывается, поэтому быстро пересаживаю ее на место, поправляю член в штанах, пытаюсь успокоиться. Нельзя так, нельзя, надо держать себя в руках, а член – в штанах. Амаля разочарованно вздыхает, но ничего не говорит.
– Хочешь что-нибудь вкусненькое? Я тоже голоден.
– Хочу, мне больничная еда совсем не нравится!
– Что хочет моя куколка?
– Не знаю даже, что-нибудь вкусненькое.
– Я что-то волноваться начал сейчас.
– Почему?
– Потому что ты не знаешь, что хочешь, это странно, я спрошу у Валеры, все ли с тобой в порядке.
– Ничего не надо спрашивать, уф!! Если я скажу, что я хочу, ты привезёшь?
– А было так, что я не привозил?
– Нет, просто я уже несколько дней хочу, боюсь сказать. Смеяться будешь.
– Не буду, – смеюсь, – правда, ты мне такая больше нравишься. Что хочешь, ванилька?
– Я хочу говяжью печень с кровью и пемолюкс.
– Что? – я встаю с места, прохожусь, как чокнутый, по палате, – всё, что угодно, только ни это! Пемолюкс... Охренеть, сырую говядину... – делаю большой вдох, – что-нибудь другое захоти, – ей Богу, я даже вспотел.
– С тобой все хорошо? Ты побледнел...
– По-твоему, нормально есть пемолюкс?
– Я не собираюсь есть пемолюкс! – она отворачивается, обижается, – ладно, я ничего не хочу!
– А что ты хотела делать с пемолюксом?
– Нюхать! Я хочу нюхать пемолюкс! И есть говяжью печень, он даже полезен беременным!
– Только в вареном виде, давай ты будешь есть его варёным? Пожалуйста, куколка.
– Запеченным, хорошо, только не кричи! И пемолюкс...
Боже, дай мне терпения, и именно сейчас.
Но делать нечего, я заказываю в ресторане говяжью печень, и спускаюсь за пемолюксом в ближайший магазин.
Вы видели когда-нибудь, как беременная девушка нюхает что-то и закатывает глаза от удовольствия? Это Амаля так нюхала пемолюкс и ела говяжью печень.
А я уплетаю пиццу, и уже не смотрю на ванильку. Валера обещал, что все закончится, когда она родит. Ждать осталось недолго, ну, или совсем недолго.
– Куколка.
– Ааа.
– Нам надо придумать имена детям. Ты думала над этим?
– Неа. Ну, однозначно, один будет Александром. У вас же так, я не хочу нарушать традиции, – улыбается.
– Так - то да. Но мы не будем, потом родим мальчика и назовем Александром, – Амаля чуть не подавилась, я встал и подал ей воды.
– Потом еще мальчика? – она кашляет, поперхнулась ни на шутку.
– Ну, я хотел сказать, что после девочки....
– Какой девочки? Два мальчика хватит. Я не собираюсь рожать девочку, потом еще мальчика, – нет у меня сейчас нет желания спорить, но я уверен, что у нас будет еще мальчик, Александр, – поэтому одного из них назовем Александр, а второго Анатолий, я полюбила твоего отчима, знаю он будет счастлив, если мы назовем одного сына Анатолием.
– Я думаю, тот, кого назовем, обидится, когда вырастит, – по-моему, я несу чушь, но я прав, – почему не он продолжает наши цепочку Александр-Алексей. Ты думала об этом?
– Неа, – она перестает жевать, делает серьезное лицо, – правда, Толя может обидеться, да? – киваю, – а как тогда?
– Анатолий– Николай, – Толя – Коля.
– Ооо, как это чудесно звучит! – потом она резко хмурится, – и давно ты это придумал, имена такие?
– Да. Когда еще не знал, что там мальчики. Я все имена уже прокручивал в уме.
– А тогда если ты
