– Господи, как же я тебя люблю!
– И я люблю тебя. – Она поцеловала его и, снова откинувшись на подушки, заключила: – И что бы там ни было, я не могу не радоваться, что Фредерик Ван Хозен мертв.
– Согласен. – Он придвинулся к ней поближе, закрыл глаза, и тут же перед его мысленным взором возникла фигура Ван Хозена, который держал в руке пистолет, направив его дуло себе в рот. Внезапно Стюарт ощутил удовлетворение от этой картины, но всего лишь на мгновение и тут же постарался не думать об этом. Все кончено. Дело сделано раз и навсегда. И пришло время все забыть.
– Стюарт? – Рука Эди скользнула по его обнаженной груди. – О чем ты думаешь?
Он повернулся и посмотрел на нее. Его жена лежала в белой тонкой сорочке на белых простынях, ярко-рыжие волосы, горевшие словно пламя в лучах солнца, разметались по пуховым подушкам.
– Я думаю о том, что очень счастлив, и благодарю за это судьбу: за то, что пошел на бал в Хандфорд-Хаусе; за то, что ты выследила меня и сделала это невероятное предложение; за то, что уязвила мое тщеславие, но…
– О, ради бога… Ты был чертовски самоуверен.
Он взял ее руку.
– Я счастлив, что тебе нравится, когда я целую твою руку. – Он помолчал, прижимаясь губами к ее ладони и чувствуя ее дрожь предвкушения. – Я счастлив, что ты заставила меня заключить это глупое пари на целых десять дней и дала шанс выиграть.
– Эти десять дней уже давно позади. – Она по-хозяйски прикрыла простыней нижнюю часть его тела, поправила ночную сорочку и прижалась к нему, положив голову на грудь. – Сейчас уже триста тридцать какой-то день.
– Да, а ты все еще пытаешься руководить, как я вижу. – Он потянулся к ее губам, но она остановила.
– А ты чего хочешь? Тоже руководить?
– Это зависит… – Он поиграл с перламутровой пуговкой на ее сорочке. – Тебе бы это понравилось?
– Да, Стюарт. Думаю, да.
Довольно улыбнувшись, он немедля расстегнул все пуговки и, избавив ее от рубашки, перевернул на спину. И в ту же секунду она ощутила вес его тела.
– Ну как, теперь ты чувствуешь разницу, моя дорогая?
– Мне больше не нужно напоминать это. – Она улыбнулась и, закрыв глаза, повернула голову так, чтобы он мог целовать ее в шею. – Я чувствую это всем сердцем.
Народ группы банту в Кении. – Здесь и далее примеч. пер.
Коренные ньюйоркцы. Фамилию Никербокер носила семья первых голландских переселенцев, прибывших в Америку в 1674 г. и основавших Новый Амстердам, который стал позднее Нью-Йорком.
У. Макаллистер, главный знаток светского этикета и блестящий организатор балов и приемов, в 1893 г. заявил, что избранный круг Нью-Йорка насчитывает всего 400 человек, потому что незадолго до этого к нему обратилась леди Астор с просьбой сократить количество приглашенных на ежегодный бал именно до этого числа, так как ее зал не может вместить больше.
Сопровождающий. От англ. chaperone.
