– Надежда – дело хорошее, – протянул Уокер, застенчиво улыбаясь.
Эйприл одарила его ласковым взглядом своих узких глаз.
– Похоже, все мужчины, которые переступают порог империи Донованов, проходят тест на красоту.
– Нет, мэм, – быстро сказал Уокер. – Иначе я провалился бы с треском. Меня наняли за другие достоинства.
Эйприл улыбнулась:
– А какой скромный. Я думаю, мы прекрасно поладим.
Уокер был слишком хитер, чтобы принять всерьез ее слова.
– Вы ели, мэм?
– Это приглашение?
– На ужин, – отчеканила Фейт. – Десерт очень легкий.
Уокер улыбнулся.
– Десерт, да? Он на самом деле такой, как вы говорите.
Эйприл посмотрела на Фейт и Уокера и решила отбросить мысль о том, чтобы разделять и властвовать. Уокер, видно, нашел свою женщину. Эйприл знала, что одни мужчины просто так смотрят на сторону, а другие никогда не посмотрят туда, даже если их будут звать. Уокер был из последних.
Пожав плечами, она села на место Джеффа. Перед ней стояла пустая тарелка.
– Забудьте про десерт, – сказала она, – Я хочу вон те ребрышки.
– Кто вы? – в упор спросила Мел.
– Представитель правительства.
– ФБР? – спросила Мел.
– Нет.
– Тогда кто?
Уокер передал ей блюдо с ребрышками.
– Если она скажет, ей придется тебя убить, – сказал Уокер.
– Забавно, – усмехнулась Эйприл. – Действительно забавно. – Она положила ребрышки на свою тарелку. – Мисс Бьюкенен, вы не обязаны принимать участие в предстоящем разговоре. Если вы останетесь, вам, как и вашему будущему свекру, будет обеспечена защита. Свадьба состоится?
– В День святого Валентина, – сказала Мел, вставая. – Через два дня.
– Я сомневаюсь, что к тому времени все прояснится, – заметила Эйприл. – Вас позовут.
Мел не хотела есть с самого начала. А теперь у нее пропал всякий аппетит. Она бросила салфетку на стол.
– Я рада, что вы находите нашу ситуацию забавной.
В ясных глазах Эйприл не было никакого юмора.
– Мисс Бьюкенен, для вашей же пользы я позволяю вам выйти отсюда. Я могу отправить в тюрьму и вас, и вашего будущего ребенка, как важного свидетеля международных контрабандных операций.
– Она ничего не знает, – грубо бросил Дэвис. Он провел руками по лицу, вздрогнул от боли и замер. – Черт побери, она не знает!
– Он прав, – сказала Мел напряженным голосом. – Все, что я знаю относительно финансовых дел Монтегю, – так это то, что их вел папа Монтегю.
– Так отправляйтесь гулять и продолжайте оставаться в полном неведении, – посоветовала Эйприл и впилась белыми мелкими зубами в сочное ребрышко.
Мел вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. Эйприл облизала пальцы, вытерла их салфеткой и сказала Уокеру:
– Я предлагаю тебе тоже отправиться следом за мисс Бьюкенен.
– Я отказываюсь.
– Ты рискуешь лишиться свободы?
Фейт стукнула ножом по столу, привлекая внимание Эйприл.
– Уокер ничего не знает о деньгах Монтегю, – категоричным тоном заявила она.
– Вы следите за ним в темноте, не так ли? – Эйприл взялась за другое ребрышко.
– Что вы имеете в виду? – с сарказмом поинтересовалась Фейт.
– Ваше имя – Донован, поэтому не стоит казаться глупее, чем вы есть.
Уокер положил руку на бедро Фейт, предупреждая ее об осторожности.
Эйприл посмотрела на Дэвиса.
– Вам нечего сказать? – поинтересовалась она.
– Я рассказал ФБР…
– Расскажите мне, – холодным тоном сказала Эйприл. – Как вы получили «Сердце полуночи»?
– Я думал, что это лишь легенда, – пробормотал Уокер.
– Это так же реально, как кровь, которая будет пролита, если мы не вернем рубин в Россию, черт побери. – Голос Эйприл был почти бесстрастным. – Как вы получили камень?
– С другими драгоценностями.
– От кого?
– От Марата Тарасова.
– Вы активно сотрудничаете с российской мафией?
– Тарасов – бизнесмен. По крайней мере я считал, что он бизнесмен.
Эйприл облизала пальцы, не отрывая глаз от Дэвиса.
– Он такой же бизнесмен, как половина бизнесменов в бывшем Советском Союзе. Что насчет Дмитрия Сергеевича Соколова? У вас с ним тоже бизнес?
Прежде чем Дэвис ответил, она прочитала в его пустом взгляде мысль: «Черт побери. Пускай все идет так, как идет». Кость упала на тарелку Эйприл.
– Я никогда не слышал этого имени, – сказал Дэвис. – Еще один экспортер?
– Что вы сделали с «Сердцем полуночи»? – спросила Эйприл.
Дэвис посмотрел в свою тарелку. Жир и соус барбекю растекались по белому фарфору. Он взял маленького краба и откусил от него кусочек.
– Я его потерял, – тихо сказал он.
– Иванову вы сказали другое.
– О ком вы?
– О мужчине с акцентом, – сказала Эйприл, – который любит вырезать на людях ножом картины и смотреть, как его жертва истекает кровью.
Глубокий вздох стал ответом Дэвиса.
– Вы слушаете, Фейт? – спросила Эйприл.
– Какое это ко мне имеет отношение? – дерзко спросила она.
– Имеет. Если вы не вернете мне «Сердце полуночи», то будете следующей, кого обработает его искусный нож.
– Я не могу дать вам того, чего у меня нет.
Эйприл пожала плечами, вытерла пальцы о салфетку и потянулась к стакану с ледяной водой.
– Вам лучше иметь его. Если не верите мне, поверьте вашему брату. Арчер первый бы посоветовал вам отдать проклятый камень. Верно, Уокер?
– Верно. Но к сожалению, у Фейт нет этого камня. И никогда не было, – улыбнулся он Эйприл. – Если вы не верите нам, спросите у Дэвиса, посылал ли он камень Фейт Донован. – Взгляд Уокера, казалось, просверлит Дэвиса. – Скажи-ка, старик, посылал ли ты Фейт Донован большой рубин?
– Нет, – отозвался на его вопрос Дэвис. – Я солгал русскому, который звонил. Я испугался, я не знал, что делать, и хотел выиграть время и найти камень. Но он исчез. Я теперь просто не могу поверить, что он у меня вообще когда-то был.
Эйприл рада была не верить Дэвису. Но она верила.
– Хорошо, мальчики и девочки, это ваша личная, черт побери, проблема. Иванов гоняется за камнем и найдет его, чего бы это ему ни стоило. На вашем месте, Дэвис, я бы чувствовала себя гораздо уютней в тюрьме. Там вы хоть останетесь живы.
Дэвис закрыл глаза.
Взгляд Эйприл перешел на Фейт.
– Плохо, что вы лишены такой защиты. Если верить вашим с Дэвисом словам, выходит, «Сердце полуночи» пропало. Иванов это слышать не захочет. Думаю, он заставит вас сказать то, что ему захочется слышать. Он мастер изощренной пытки.
Уокер ходил по саду, пока наконец его терпение не лопнуло. Фейт не оставалась с ним наедине, и это ужасно томило его. Она сидела в столовой уже больше часа. Он открыл дверь.
