– Эй, послушай, надо все-таки держать себя в руках, – рассмеялся Мигель.
Она еще раз тесно прильнула к нему, а затем со смехом отпрянула.
– А ты хоть помнишь, что как раз на этом самом месте я тебя отвергла ровно год назад?
– Что ж, давай снесем конюшню и воздвигнем здесь кафедральный собор.
Он подхватил ее на руки и посадил на Спорта, а сам вскочил на Харпало.
– Ты готова?
– Так точно, командир. А куда прикажете?
– На то место, которое я уже посетил вчера вечером, – загадочно произнес он. – Следуй за мной.
Ей не составило большого труда догадаться, куда он ее везет, – в лес, где они так часто беседовали друг с другом.
– Как ты думаешь, обладатели многих тысяч глаз, следящих сейчас за нами, запомнили, когда мы здесь были в последний раз, – спросил Мигель.
– Да, – прошептала Патриция, спешиваясь, – давай говорить тихо, чтобы они до поры до времени не узнали о том, что именно здесь мы собираемся открыть американский филиал Учебного центра верховой езды семейства Кардига.
Он промолчал.
– Ах, Мигель, давай займемся этим немедленно.
– Но ты же не сможешь.
– Что ты хочешь сказать?
– Я слышал ваш вчерашний разговор… инспекционные поездки на заводы, теория управления, аудит… Вот чем тебе теперь предстоит заниматься.
– Да, но ты мне поможешь.
– Нет, Патриция, у меня тоже есть дела, которыми я обязан заняться.
– О чем ты, Мигель?
Ее хорошее настроение моментально улетучилось.
– Время работает против меня. Я пропустил уже четыре корриды, а через шесть недель мне необходимо провести повторное выступление в Лиссабоне.
У Патриции засосало под ложечкой.
– Но ты же не можешь сейчас уехать.
– Я должен ехать.
– Но ты нужен мне здесь. Как мне управиться со всеми этими делами, не чувствуя твоей поддержки?
– Но ведь и мне придется сражаться с быками, не чувствуя твоей поддержки.
– Ты хочешь сказать, что собираешься бросить меня только ради того, чтобы замучить нескольких животных? – с возмущением воскликнула Патриция.
Мигель побледнел.
– Я не подвергаю критике твои действия; изволь не критиковать мои.
Твердость его голоса изумила ее.
– Извини!
Мигель увидел, что она с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться.
– Патриция, тебе досталось дело, которое требует много сил, – и ты в состоянии с ним справиться. Духу у тебя на это хватит. Ты вступила в схватку с советом директоров – и сумела одержать победу.
– Но я победила благодаря тебе. Это ты дал мне силу справиться с ними. – В ее голосе зазвучали истерические нотки. – А теперь ты мне нужен больше, чем когда бы то ни было.
– Я буду все время думать о тебе.
– Мне этого недостаточно! Мигель упрямо посмотрел на нее.
– Но это – все, что я могу тебе предложить.
– Тогда зачем же ты вообще сюда приехал?
– Неужели мне нужно отвечать на этот вопрос? – резко бросил он.
– Нет-нет. Просто я не могу совладать с собой. Я так хочу тебя!
– Это я понимаю, я ведь тоже тебя хочу. Но у каждого из нас есть свои обязательства.
– Пошли они к черту, все эти обязательства!
– Ты ведь на самом деле так не считаешь, – сказал он, стараясь остудить ее пыл. – Я знаю тебя и помню, как горели у тебя глаза, когда ты говорила об этих людях из Ногалеса, я помню, как звучал твой голос, когда ты обращалась к своим любимым животным. Я многому научился у тебя, Патриция.
– Ах, Мигель, – вздохнула она. – Побудь здесь хотя бы еще немного. Ну, скажем, пару дней!
– Не могу. Я улетаю «Конкордом» сегодня после обеда.
– Ах нет! Нет! Пожалуйста… – В голосе у нее звучала мольба, и она была бессильна скрыть это. – Останься хотя бы на денек!
Он покачал головой.
– Завтра мне будет еще труднее расстаться с тобой. Обратно они ехали молча. Вернувшись домой, Мигель быстро собрал вещи. Патриция не стала перечить, когда он объявил, что не хочет, чтобы она провожала его в аэропорт. Прощание вышло скованным. Патриция пыталась проглотить комок, застывший у нее в горле. Мигелю хотелось утешить ее. Он обещал как можно чаще звонить и самыми яркими красками расписал картину их радостного воссоединения через шесть недель – сразу после того, как он проведет финальный бой в Лиссабоне.
Когда он уехал, Патриция уселась на подоконник в спальне и залюбовалась закатом. В небе над фермой она увидела перистый след самолета. Уж не тот ли это самолет, который уносит от нее Мигеля?
Начало темнеть, но в небе пока не зажглось ни единой звезды. «Ах, папочка, где же ты?»
Прошло уже несколько месяцев со времени ее последнего мысленного разговора с отцом. Ей незачем было взывать к любви небесной, пока она с такой силой купалась в неге любви земной. Но сейчас она опять почувствовала себя покинутой – а значит, потерянной.
Патриции хотелось, чтобы папочка взял ее на руки и убаюкал так, чтобы вся боль прошла. Нет – не папочка. Ей хотелось, чтобы Мигель сжал ее в объятиях – и чтобы мгновение длилось вечно. Но он только что недвусмысленно дал ей понять, что мучить быков для него важнее, чем быть с нею. И этого она никак не могла понять. Да любит ли он ее на самом деле?
НЬЮ-ЙОРКПатриции еще никогда не доводилось работать с таким ожесточением, как за последние три недели, вникая во все дела корпорации; только изнуряя себя трудом она могла заглушить неотвязные мысли о Мигеле. Она чувствовала полное изнеможение, но стеснялась признаться в этом кому бы то ни было, не говоря уж о том, чтобы пожаловаться. Миссис Спербер и Хови работали с точно такой же интенсивностью, но не выказывали при этом ни малейших признаков усталости.
Сейчас, сидя за длинным столом для совещаний, во главе заново сформированного совета директоров, она едва прислушивалась к словам миссис Спербер, делающей отчет о своей инспекционной поездке на предприятия в штате Огайо. Патриция бросила взгляд на часы – опять ушел целый день; как же она ненавидела все эти совещания. Возможно, ей стоило бы придумать какой-нибудь предлог, извиниться и откланяться…
Но тут дверь с грохотом распахнулась и в конференц-зал вошел Хови. Патриция с трудом удержалась от смеха – настолько разительная перемена произошла во внешности адвоката. Она просто не верила собственным глазам. Куда подевался жеваный-пережеванный коричневый костюм с мятой сорочкой, как он теперь обходится без широченных подтяжек? Сорочка на нем была безупречно выглаженной, в строгую полоску, галстук телесного цвета, усеянный крупными рисунками, изображающими орлов, и – кто бы мог в это поверить? – сшитый на заказ костюм весьма модного фасона. На смену очкам со стеклами, напоминающими донышко бутылки из-под кока-колы пришла пара, подобающая авиатору экстра-класса. Не ударило ли ему в голову назначение главным советником гигантской финансово-промышленной корпорации?
