Выйдя на улицу, остановился возле машины. Январский вечер дохнул в лицо легкой изморозью и заставил поежиться от непривычки после теплого помещения.
Город погружался в сумерки, начиная сверкать миллионами разноцветных огоньков. Посмотришь со стоны — сказочная красота. Под тяжелыми шапками снега, укрывших деревья и козырьки крыш всё выглядело иначе. Невинно. Глаза восторгались от подобного. А вот сердце… Сердце словно ультрафиолетовые лучи видело настоящую картину. Детская безобидность, вера в самое лучшее уже давно сменилась глубоким разочарованием. Действительность, жестокая реальность жизни упорно стирала самое светлое, заложенное в нас с рождения.
Хотел закурить, но, достав сигарету, задумчиво помял её подушечками пальцев и выбросил в стоявшую неподалеку урну. Передумал. Чтобы успокоиться, этот вариант уже не срабатывал. Знал, кто мог бы ему помочь, однако этот человек был очень далеко. Может, и к лучшему, что она не видит его состояния, не считывает эмоции, не пытается помочь. Хорошо, что не смогла заглянуть в самую душу после того, как встретился с её отцом и поспособствовал его поспешному бегству из города. Тогда он был сам не свой от испытуемого презрения к человеку, бросившего жену с двумя маленькими детьми на руках в угоду своему члену.
От одного только воспоминания об этом передернуло. Сам не понял, как поехал к его халупе, пропахшей сыростью и спиртом. Да-а-а, навел он там шороху конкретно. Действовал на импульсе. Собутильница Никиты вмиг протрезвела. Да и Никита не дурак, сразу понял, кто перед ним стоит. Побледнел, засуетился, освобождая в жирных пятнах стул для незваного гостя. Влад так и остался стоять. Ничего не почувствовал, кроме отвращения.
— Даю тебе два часа на сборы, после которых ты исчезнешь из жизни Насти и из этого города. — Смотрел зловеще, хотя голос звучал ровно, спокойно.
— Зятёк, ты чего? Да я ведь и пальцем её не тронул.
— Мне достаточно того, что она расстроилась. — Окинул взглядом запухшую, распатланную подругу Никиты и почувствовал, как передернуло плечи. Увидел перед собой не размытое подобие женщины, а собственную мать, бросившую его в двухлетнем возрасте. И отец его, скорее всего, ничем не отличался от отца Стаси. Правда жизни слишком жестока. Одно дело представлять своих родителей в таком состоянии, и другое — посмотреть на них будто вживую. Внутренне вздрогнул. От осознания такой реальности едва не задохнулся.
Никита и сам собирался слинять на днях. Ещё при встрече с дочерью заподозрил неладное. А теперь, когда с самого утра нагрянул Шамров, подавляя своей бешеной энергетикой, сразу похолодел. Даже будучи в состоянии алкогольного опьянения смог разглядеть в нем угрозу. При чем огромную. Не хотелось испытать её на себе.
— Время пошло, — Влад посмотрел на часы. — Советую поторопиться, если не хочешь, чтобы мои люди помогли. И ещё, не вздумай играть со мной в игры.
…Устал. Морально. Чувствовал себя опустошенным.
Лишь оказавшись дома, смог частично избавиться от тяжелых мыслей и переключиться на Джоя. Без Стаси всё было не так. Даже квартира, в которой прожил до этого два года, теперь казалась бездушной и пустой.
Стася позвонила ближе к восьми вечера. Он сразу набросился на неё с расспросами о самочувствии; поинтересовался, как продвигаются дела с переоформлением документов; напомнил, что может помочь ускорить этот процесс, на что девушка добродушно ответила:
— Я даже не сомневаюсь в твоих способностях. Слушай, что мы всё обо мне да обо мне, — мягко сменила тему. — Ты лучше расскажи, как прошел твой день?
Влад присел на кровать и постарался, чтобы голос прозвучал как можно непринужденней:
— Тебе почасово или можно вкратце?
— Ты же всё равно не расскажешь в подробностях, — заметила добродушно. — Так что давай вкратце.
— А как он может пройти? Ничего особенного. Всё как всегда.
— Как интересно-о-о. Шамров, ты неисправим.
— Есть немного. Маленькая, — неожиданно в горле засаднило от нахлынувших чувств, — харе болтать попусту. Если бы ты только знала, как я соскучился по тебе…
Казалось бы, ну что скучать?
Всего семь дней разлуки.
А вот скучается — хоть волком вой.
Посуды кухонной гора — всё не доходят руки,
И опять забыл полить столетник твой.
Друзья зовут: «Давай махнём на шашлыки на дачу»,
А я не еду, мне милей мой сплин.
В привычной мезансцене дней, всё выглядит иначе,
Когда невольно поживёшь один.
Я скучаю по тебе
Как апостол по святым мукам
Я скучаю по тебе —
Вот какая штука.
Казалось бы, ну что скучать?
Пройдёт всего неделя,
И всё вернётся на круги своя.
Домашние дела, друзья, работа на пределе,
А в общем, жизнь вполне обыкновенная,
И лишь заметив первый снег над хмурою столицей,
И у ларьков замёрзшие цветы.
Я вспомню как недолог миг, что он не повторится,
И что всего прекраснее в нём ты…
(С. Трофимов)
Глава 21
Наверное, глупо отрицать очевидное: в спортклуб я ехала со смешанными чувствами. С одной стороны — хотелось поскорее увидеть Влада, поцеловать, прижаться, обвив шею руками, дать понять, что соскучилась не менее. А с другой — волновалась, так как собиралась нагрянуть без предупреждения, рискуя не застать на месте.
Каждый шаг по расчищенной от снега дорожке гулко отдавался в сердце. Неприятные воспоминания во главе с Любаней не давали основательно расслабиться и сосредоточиться на предстоящей встрече.
Девушка-администратор, которая была и в прошлый раз, проводила меня взглядом, даже не спросив, к кому я. Видимо, в курсе.
Будто во сне поднялась по лестнице на второй этаж и подошла к знакомой двери. Понадобилась минута, чтобы перевести дыхание, беззвучно провернуть ручку и осторожно заглянуть в образовавшуюся щель.
В кабинете никого не было. Странно. Я же собственными глазами видела машину мужа. Может, отлучился куда-то? На носочках прошмыгнула вовнутрь, прикрыла за собой дверь и, обернувшись, с умилением застыла на месте: на тёмно-синем кожаном диване, откинувшись на высокую спинку, спал Влад.
В этот момент волна небывалой нежности затопила сердце. Как можно тише подошла к нему и осторожно присела на самый край. Не удержавшись, запустила пальцы в короткие чёрные пряди и принялась неспешно перебирать их густоту.
— Влад… — позвала едва слышно, с замиранием наблюдая, как дрогнули длинные ресницы. — Ты что себе позволяешь — спать на рабочем месте? Ай-яй-яй…
Не открывая глаз, он широко улыбнулся:
— Ммм, ты сон или реальность? — потом оттолкнулся спиной от дивана и, подавшись в мою сторону, принялся нюхать скулы, волосы, отчего я не удержалась и мягко засмеялась.
— Прекрати-и-и, мне же щекотно! — первой прильнула к нему, обняв за шею.
— Реальность, — выдохнул удовлетворенно и приподнял мое лицо за подбородок, заглянув в самую душу.
Я с упоением утонула в его тёмно-карих глазах, казавшимися сейчас практически чёрными:
— Доброе утро, соня.
— Настя… утро действительно доброе, — произнес хрипло.
— Неужели ты так рад меня видеть?
