ошибался, и недоговаривал. Хватит уже меня ненавидеть!
— Что, — он сложил руки на груди, — продолжим вчерашнее?
— Нет. Это к слову пришлось, разговор не об этом.
— Я заинтригован, — хмыкнул он.
Господи, дай мне сил не отвесить ему пощечину!
— Я… я вот о чем хотела поговорить, — не позволила я Руслану сбить себя с мысли. — Марату нужно восстанавливаться, на это точно не недели уйдут. Даже если на ноги скоро встанет, то все равно это годы реабилитации.
— Спасибо что просветила в очевидном. Дальше?
— Ты же в курсе про деньги моего отца?
— Да. Помочь вывести? — судя по виду Руслана, он разочаровался во мне еще сильнее.
Явно думает про меня самое плохое.
— Я не хочу Марата этим напрягать, хотя он обещал помочь. Но это было до его травмы. Эти деньги… я не думала что у меня хватит моральных сил разбираться с прошлым папы, но я ошибалась. Сил мне хватит, — заявила я решительно. — Ты сможешь найти тех, кого из-за папы осудили на сроки? Кто из-за него пострадал?
— Смогу, это дело одного-двух дней. Неужели…?
— Да. Я хочу начать возмещать людям тот вред, который принес папа. Может, у меня примут деньги. Может, пошлют, что тоже вероятно. Но я извинюсь перед всеми, и предложу помощь. А еще мне бы юриста грамотного. Денег много, тратить эти грязные деньги мы с Маратом на себя не станем. А на благое дело даже грязные деньги пойдут, хоть людям помогут. Марата в это я втягивать не хочу.
Руслан в замешательстве.
— Не ожидал, да? — я горько улыбнулась ему. — Уже составил обо мнение, и не сходится?
— Так и есть, — не стал он отрицать. — От тебя я ничего хорошего не ждал. Удивила.
— Я не святая, но и не такая стерва как ты думаешь. Мы с Маратом давно решили насчет этих денег — как поступить. Я хотела как обычно отстраниться, и чтобы Марат сам всё делал. Но… повзрослела, наверное.
— Да?
— Я окончательно приняла то, что Марат всегда будет ненавидеть моего папу. И это было бы злой насмешкой над Маратом, если бы ему пришлось связываться с папиными жертвами, извиняться перед ними от моего имени и предлагать компенсации. Я только сейчас это поняла. Нет уж, я и сама справлюсь. Сама должна! А Марат пусть все силы на выздоровление бросит, а не на очередные проблемы, связанные со мной, — я вздохнула и продолжила: — А еще я хочу начать вытаскивать Марата в его офис. Он все еще стесняется из-за кресла там появляться, но мало ли сколько ему придется в нем провести времени. Нужно жить. Ты поможешь мне? Или я о многом прошу?
Руслан достал сигарету из пачки, и принялся мять ее между пальцев, не зажигая. Алиса с интересом следила за тем, как на пол падает табак, тянула руки к Руслану, а я покачивала девочку, и ждала ответ.
— Помогу, — спустя, наверное, половину минуты ответил Рус. — Только зачем тебе все это, Алика? Из-за чувства вины и только?
— Нет. Не только из-за чувства вины, — я опустила Алису на пол, и она, пошатываясь, пошла к Максиму, раскинувшему для дочери объятия. — В основном из-за того, что сейчас очередь Марата быть центром вселенной. Не моя очередь, а его. Я хочу решать свои проблемы сама, а еще помогать Марату настолько, насколько он позволит. И чуточку больше.
Сказала и, о чудо! Руслан еле заметно мне улыбнулся.
МАРАТ
Две недели спустя
— Так нормально? Ой, кажется, нужно под меньшим углом, да? Вот так?
— Аль…
— Сейчас всё будет, — цыкнула на меня Алика, и продолжила издеваться над моей правой ногой с новыми силами.
Я терплю.
Все словно сговорились!
Реабилитолог обрадовался тому, что Алика решила взять у него мастер-класс. Нагрузил ее знаниями, и они совместно с массажистом дополнили мои восстанавливающие процедуры. Теперь помимо всех них меня и Алика «восстанавливает», сейчас вот ногами занимается.
Была у меня мыслишка, что реабилитолог был рад спихнуть на Алику свою работу. Но он отмазался какой-то псевдонаучной теорией, гласящей что от рук любимого и любящего человека исцеление приходит быстрее. У него, мол, есть свидетельства этого феномена: врачи не справлялись, зато когда пациентам помогали жены, так сразу был прогресс.
— Марат, опусти руки на бедра! Ты постоянно забываешь это делать, — запыхавшись, напомнила мне Алика. — Сто раз же говорили: я сгибаю твои ноги, а ты руками чувствуешь, как работают мышцы и вспоминаешь! Ну!
Я снова терплю. Я вообще терпилой стал по жизни.
Руки опустил, прижал к внутренней части бедер, и… чувствую. Руками чувствую, как они сгибаются, разгибаются при упражнении, а сами ноги — нет. Их я не чувствую.
— Поменяю угол, — Алика произнесла это с энтузиазмом.
Я снова терплю. Десять минут, пятнадцать…
— Теперь давай на пресс. Как учили: напрягаешь, но не поднимаешься чтобы не травмировать позвоночник. Вроде как качаешь пресс, но лежа на кровати, просто играй мышцами, — кивнула мне Алика.
ААААА
Достало!
— Аль, иди погуляй, отдохни, — процедил сквозь зубы.
— Нетушки, мы занимаемся. После процедур душ, обсохнешь, потом мы пойдем в сад.
— Аля, я тебя по-хорошему прошу — выйди!
— Но…
— Алика, твою мать! — прорычал я. — Выйди из комнаты, я очень тебя прошу! Дай мне час побыть одному, чтобы… просто дай мне его!
Она нахмурилась, помялась у кровати, но все же вышла. Оглядываясь, правда. Но хоть оставила меня в покое.
Я закрыл глаза. Стараюсь дыхание в норму привести. Открыл, зрелище привычное — потолок. Угнетает. И убивать хочется больше чем когда-либо.
Так, дыши, Марат! Дыши и постарайся не орать на беременную невесту!
Дверь скрипнула, и я напряг этот гребаный пресс, стремясь встать с кровати, чтобы вломить всем! Чтобы не заходили в комнату! Вытолкать всех к чертовой матери отсюда!
Но это оказался всего лишь легкий сквозняк…
Взял телефон, и набрал Егора. Как обычно в последние недели, когда невмоготу.
— Да.
— Привет, занят?
— Обедал. У тебя снова приступ ненависти к человечеству? — хохотнул Егор.
— Угу.
— Терпи, брат. Что случилось?
— Всё то же, — выдохнул я, чувствуя себя при этом нытиком и ябедой. — Алика помогает мне.
